Пасхальные рассказы (сборник). Коллектив авторов

Чтение книги онлайн.

      Буржуазная пасха

      Трое бездельников проснулись на своих узких постелях по очереди… Сначала толстый Клинков, на нос которого упал горячий луч солнца, раскрыл рот и чихнул так громко, что гитара на стене загудела в тон и гудела до тех пор, пока спавший под ней Подходцев не раскрыл заспанных глаз.

      – Кой черт играет по утрам на гитаре? – спросил он недовольно. Его голос разбудил спавшего на диване третьего бездельника – Громова.

      – Что это за разговоры, черт возьми, – закричал он. – Дадите вы мне спать или нет?

      – Это Подходцев, – сказал Клинков. – Все время тут разговаривает.

      – Да что ему надо?

      – Он уверяет, что ты недалекий парень.

      – Верно, – пробурчал Громов, – настолько я недалек, что могу запустить в него ботинком.

      Так он и поступил.

      – А ты и поверил? – вскричал Подходцев, прячась под одеяло. – Это Клинков о тебе такого мнения, а не я.

      – Для Клинкова есть другой ботинок, – возразил Громов. – Получай, Клинище!

      – А теперь, когда ты уже расшвырял ботинки, я скажу тебе правду: ты не недалекий человек, а просто кретин.

      – Нет, это не я кретин, а ты, – сказал Громов, не подкрепляя, однако, своего мнения никакими доказательствами…

      – Однако вы тонко изучили друг друга, – хрипло рассмеялся толстяк Климов, который всегда стремился стравить двух друзей и потом любовался издали на их препирательства. – Оба кретины. У людей знакомые бывают на крестинах, а у нас на кретинах. Хо-хо-хо! Подходцев, если у тебя есть карандаш, запиши этот каламбур. За него в журнале кое-что дадут.

      – По тумаку за строчку – самый приличный гонорар. Чего это колокола так раззвонились? Пожар, что ли?

      – Грязное невежество: не пожар, а Страстная суббота. Завтра, милые мои, Светлое Христово воскресение. Конечно, вам все равно, потому что души ваши давно запроданы дьяволу, а моей душеньке тоскливо и грустно, ибо я принужден проводить эти светлые дни с отбросами каторги. О, мама, мама! Далеко ты сейчас со своими куличами, крашеными яйцами и жареным барашком. Бедная женщина!

      – Действительно, бедная, – вздохнул Подходцев. – Ей не повезло в детях.

      – А что, миленькие: хорошая вещь – детство. Помню я, как меня наряжали в голубую рубашечку, бархатные панталоны и вели к Плащанице. Постился, говел… Потом ходили святить куличи. Удивительное чувство, когда священник впервые скажет: «Христос воскресе!»

      – Не расстраивай меня, – простонал Громов, – а то я заплачу.

      – Разве вы люди? Вы свиньи. Живем мы, как черт знает что, а вам и горюшка мало. В вас нет стремления к лучшей жизни, к чистой, уютной обстановке – нет в вас этого. Когда я жил у мамы, помню – чистые скатерти, серебро на столе.

      – Ну если ты там вертелся близко, то на другой день суп и жаркое ели ломбардными квитанциями.

      – Врете, я чистый, порядочный юноша. А что, господа, давайте устроим Пасху, как у людей. С куличами, с накрытым столом и со всей вообще празднично-буржуазной, уютной обстановкой.

      – У нас из буржуазной обстановки есть всего одна вилка. Много ли в ней уюта?

      – Ничего, главное – стол. Покрасим яйца, испечем куличи…

      – А ты умеешь?

      – По книжке можно. У нас две ножки шкафа подперты толстой поваренной книгой.

      – Здорово удумано, – крякнул Подходцев. – В конце концов, что мы, не такие люди, как все, что ли?

      – Даже гораздо лучше.

      Луч солнца освещал следующую картину: Подходцев и Громов сидели на полу у небольшой кадочки, в которую было насыпано муки чуть не доверху, и ожесточенно спорили.

      Сбоку стояла корзина с яйцами, лежал кусок масла, ваниль и какие-то таинственные пакетики.

      – Как твоя бедная голова выдерживает такие мозги, – кричал Громов, потрясая поваренной книгой. – Откуда ты взял, что ваниль распустится в воде, когда она – растение.

      – Сам ты растение дубовой породы. Ваниль не растение, а препарат.

      – Препарат чего?

      – Препарат ванили.

      – Так… Ваниль – препарат ванили. Подходцев – препарат Подходцева. Голова твоя – препарат телячьей головы…

      – Нет, ты не кричи, а объясни мне вот что: почему я должен сначала «взять лучшей крупитчатой муки 3 фунта, развести четырьмя стаканами кипяченого молока», проделать с этими тремя фунтами тысячу разных вещей, а потом, по словам самоучителя, «когда тесто поднимается, добавить еще полтора фунта муки»? Почему СКАЧАТЬ