«ПРОТИВОПОСТАВЛЯТЬ ГОСУДАРСТВЕННУЮ И ЧАСТНУЮ МЕДИЦИНУ НЕЛЬЗЯ». Екатерина Кравченко

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ ться за границу и кто зарабатывает на уголовных делах против врачей. На развитие медицины нужны деньги. Высокопоставленные чиновники говорят, что у государства средств на финансирование здравоохранения недостаточно, и предлагают делать ставку на развитие и поддержку частной медицины. Я могу вам повторить то, что я говорил Владимиру Владимировичу Путину. У нас на здравоохранение отпускалось около 3,6% валового внутреннего продукта (ВВП) в рублях. Минфин иногда жонглирует этими цифрами. В некоторых странах за рубежом – 10–15% ВВП в долларах или евро. Посчитайте, сколько приходится на одного больного в рублях и в других странах – в долларах. Антону Силуанову [министру финансов России] говорю: вы хотите, чтобы мы за эти деньги лечили лучше, чем там. Но так же не бывает! И тем более что мы зависим от импорта и в части оборудования, лекарств и всего прочего. Мы технологически слабые. А иностранные производители фактически нас за глотку взяли. Сейчас компьютерный томограф или аппарат МРТ стоит бешеные деньги. А если сломался какой-то винтик, производители за него могут взять миллионы. Очень остро стоит вопрос обслуживания всего оборудования, которое было закуплено по программе модернизации здравоохранения. Прошло почти 10 лет. В правительстве надеются на импортозамещение. Его не заметно? Технологическая база у нас улучшается, но она все еще слабая. У нас импортозамещением стали заниматься только тогда, когда нас поставили в безвыходное положение. Я понимаю, что перед руководством страны стоит множество проблем помимо здравоохранения и надо выбирать, какие решать в первую очередь. Но человеческий капитал – самый важный фактор, и в него надо вкладывать. Есть аналитические исследования, доказывающие, что один рубль, вложенный в здравоохранение, приносит 3–5 рублей прибыли. Но для этого надо поддерживать здравоохранение. Я открыто выступал против позиции Министерства финансов и Силуанова: у нас в этом вопросе есть некоторое непонимание. Он считает, что чем меньше расходов, тем лучше. В структуре Минфина есть научно-исследовательский институт, который анализирует расходы, их позиция такова: надо и дальше сокращать расходы и направлять на здравоохранение не 3,6% ВВП, как сейчас, а 2,8%. Я сказал: если вы это сделаете, вас народ просто на вилах вынесет. Но при этом Владимир Путин в майском указе поставил задачу увеличить госфинансирование на здравоохранение до 5% ВВП. В Евросоюзе они составляют 7,2% ВВП, в ОЭСР – 6,5% ВВП, от России по этому показателю отстают только Китай и Индия. Путин умеет слушать. Он на совещании в Санкт-Петербурге в декабре сказал, что Рошаль ему уже плешь проел по финансированию здравоохранения. Значит, он вас услышал. У нас же в экономике большую роль играет ручное управление. Я еще раз говорю: я не завидую Путину. Я бы не смог работать на его месте, потому что надо решать очень много проблем. И по обороне в том числе. Страна должна тратить больше денег на оборону или здравоохранение? Сегодня, по статистике, на оборону в России тратится  меньше, чем на здравоохранение.

      Но часть расходов на оборону является закрытой статьей.

      Нас бы согнули в рог очень быстро, если бы у нас не было армии. В мировой экономике идет жесткая борьба, без всяких улыбок и сантиментов. У всех у нас на слуху пример вашего знакомого Марка Курцера, который создал медицинскую компанию, стоящую сейчас сотни миллионов долларов. В интервью Forbes он признавал, что медицина – очень тяжелый и очень сложный бизнес. В России медицина долго не будет бизнесом в отличие от США, говорил другой миллиардер Петр Авен. Тем не менее в 2017 году о желании заняться крупными медицинскими проектами заявили сразу несколько миллиардеров. С чем связан интерес крупного бизнеса к медицине и можно ли на этом зарабатывать? Я плохой советчик, потому что я не коммерсант, а врач и государственный человек. Мне нравится советская система: медицина была доступной и качественной. До сих пор некоторые из построенных в советское время клиник являются одними из лучших. В их числе Институт кардиологии, Институт сердечно-сосудистых заболеваний, Онкологический институт, и все это было сделано на государственные деньги. Вот вы Курцера назвали, но это редкий бриллиант. Я всегда им восхищаюсь: он построил успешный коммерческий центр. Есть другие успешные примеры частной медицины – АО «Медицина» и Центр эндохирургии и литотрипсии. Такие центры развиваются, а значит, есть потребность. Допустим, богатых у нас 5–10% населения, часть из них едет за рубеж, а часть лечится в России. Резерв роста частных клиник еще не исчерпан. Но конкуренции между частной и государственной медициной быть не должно. У пациентов должен быть выбор: тот, кто имеет возможность платить, может лечиться за деньги. Это капитализм. А тот, кто не может платить такие деньги, должен лечиться в хороших государственных больницах. Вот, например, в университете Лос-Анджелеса на одной территории стоят два госпиталя – частный и государственный: в одном кровати шире и получше питание, в другом палаты поменьше и обстановка попроще, но уровень оказываемой медицинской помощи одинаковый, поскольку в обоих корпусах работают одни и те же врачи. Врачам платят одинаковые деньги за прием пациентов в государственной и частной клинике? Там престижно работать в государственной клинике. Там у врача нет обязанности отрабатывать восемь часов на одном месте, а есть фронт работ. Противопоставлять государственную и частную медицину нельзя. Частная СКАЧАТЬ