Теплый пепел. Юлия Артюхович (Верба)

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ гие другие сейчас уже подзабытые творения, ставшие предметом обсуждения всего общества. Гражданская война получила отклик в произведениях писателей красного и белого лагерей, каждый из которых отстаивал свою правду. О Великой Отечественной войне все исследователи говорят, что она дала не одного, не нескольких, а целую плеяду блестящих писателей, посвятивших свои книги описанию народного подвига и народного горя.

      Но это были войны справедливые (даже братоубийственная Гражданская война казалась справедливой каждой из сторон), честные, писателю нетрудно было черпать пафос и вдохновение для своего творчества в памяти народной, в собственной судьбе. Труднее быть с войнами проигранными. Первая мировая война из-за, прежде всего, внутренних неурядиц не стала для России победоносной. Она вроде бы и описана в «Тихом Доне» М. А. Шолохова, но всё же этот гениальный роман не о войне, не о боях, а о трудной человеческой судьбе, о любви, о Родине, о трагедии донского казачества.

      «У победы сто отцов, только поражение – сирота», – сказал, кажется, Наполеон. Вот такой сиротской истории и посвящена книга «Тёплый пепел». И она, как и шолоховский роман (речь, разумеется, не идёт о сравнении художественных достоинств книг), не о войне, а о горе, о «старом саде, пропитанном запахом беды», о русском исходе, о предчувствии трагедии нашего народа, о новых бедах, берущих своё начало в те кровавые военные годы.

      Книга разделена на три части: поэтическую «Спаси и сохрани» и прозаическую: «грозненскую» повесть «Кошкин дом» и рассказ о наших днях «Тёплый пепел». Но это разделение чисто условное, формальное, потому что каждое произведение переливается в другое, в каждом тексте мы найдём отголоски предыдущих и последующих, все они объединены единой печальной темой жестокой, непонятной и всё никак не оканчивающейся войны.

      Вряд ли наше сегодняшнее общество готово к пониманию, к восприятию трагедии чеченской войны (их было две, но они слились в русском сознании в одно сплошное убийство наших воинов и полное изгнание русских из Чечни). Мы уверенно дрейфуем в сторону общества потребления, читаем – в лучшем случае – псевдо философские творения П. Коэлъо или какого-нибудь Мураками, а теперь ещё и модный толстый роман «Шантарам» некоего Грегора Смита (он же Грегор Дэвид Робертс), смотрим по ящику бесконечные детективы и гогот матерящихся балбесов, косящих под современную молодёжь. Зачем нам описание «мёртвого города», «снайперской шутки с площади Минутка», РЯДОВЫХ разбоев в русских квартирах Грозного? Даже недавние три последовавшие друг за другом волгоградских взрыва – безусловный отголосок прежних чеченских боёв, их идейное и кровавое продолжение – мы старательно стираем из памяти. Это так неприятно, так отвлекает от лёгкого времяпрепровождения, от развлечений…

      Но ходят по нашим городам «чеченцы» – солдаты этой проигранной войны, с горящими глазами, с неутолёнными воспоминаниями о погибших товарищах, с исковерканными судьбами и покорёженной психикой. Живут воспоминаниями рядом с нами беженцы из Грозного и других кавказских городов (а теперь – и с некогда братской Украины), тревожные, близкослёзые, не понимающие, в чём их вина, за что их изгнали с малой родины. Очень точно выразила Верба их восприятие исхода, их обращение к великой стране:

      Никому не нужны в целом свете,

      Ты забыла своих сыновей.

      Знаем, мы – незаконные дети.

      Не люби. Но хотя бы не бей!

      Ради этих людей, ради нашей совести, ради нашего пока ещё не потерянного будущего написана эта книга. Читать её не просто. Серьёзная поэтесса, выбравшая себе псевдонимом название грустного дерева – Верба (она ведь, как и ива, всё время склоняет свои ветви в тоске и печали, хотя и храбрится, что способна хлестнуть упругой веткой), в завершающей части книги помещает свои строгие, даже несколько жёсткие стихи. Они являются эпилогом, заключением к прозе, перекликаясь тематически, содержательно и даже словесно. Вместе с писательницей мы приходим на пепелище, на котором «согреет холодные руки тёплый пепел сожжённого дома», в последних строках повести в «кошкин дом» попадает снаряд, он исчезает, превращается в пепел. В рассказе новый снаряд влетает в нашу мирную жизнь, превращая в «тёплый пепел» здание автовокзала, находящихся в нём людей, «горячая смерть» настигает Настю и её нерождённого Вовку-маленького.

      В повести «Кошкин дом» от главы к главе повествование становится всё более суровым. Чеченская трагедия показана глазами самой героини – Кошки-Леночки, её мужа Вадима и сына Макса. Взгляд вроде бы разный, и интонация ощущается то женская, поначалу даже слегка кокетливая, то скучноватая мужская, то залихватская подростковая. Но чем дальше вчитываешься в текст, тем меньше обращаешь внимания на стиль и словесное оформление, тем больше вживаешься в немыслимые для мирного времени события чеченской жизни.

      И опять перекличка между разными частями книги. В стихотворении «Гудермесский базар» читаем: «За пыльным прилавком мы с сыном вдвоём свою прошлую жизнь по кускам продаём». А в повести идёт детальное описание этой продажи прошлой СКАЧАТЬ