Две встречи с А. П. Чеховым. Федор Батюшков
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Две встречи с А. П. Чеховым - Федор Батюшков страница

Название: Две встречи с А. П. Чеховым

Автор: Федор Батюшков

Издательство: Паблик на Литресе

Жанр: Биографии и Мемуары

Серия:

isbn:

isbn:

СКАЧАТЬ увиделся лично впервые в 1902 г. Письма Чехова теперь всеми оценены, собраны, изданы, об их качествах может судить всякий наделенный вкусом человек.[2] Удивительно, что он так раскрывался в письмах и перед адресатом, которого никогда не видал, что он мог писать не зная человека, словно своему хорошему знакомому, и даже как-то индивидуализируя обращение, придавая ему характер некоторой интимности. Обыкновенно ведь, когда пишешь письмо, мысленно представляешь себе, к кому обращаешься, и это влияет на стиль и содержание письма. У Чехова этого не было: он остается везде самим собой, и, может быть, прав был Куприн в своих воспоминаниях об Антоне Павловиче, что он совершенно с равным вниманием относился ко всем, с кем приходилось ему разговаривать[3] – добавляю – и переписываться. Ему достаточно было двух-трех указаний от общих знакомых, понаслышке, кто данное лицо, обратившееся к нему с письмом (в настоящем случае первым посредником нашего «знакомства по письмам» был В. А. Гольцев[4], несколько позже – жена А. П., артистка Московского Художественного Театра О. Л. Книппер, с которой я был знаком по ее деятельности в театре Станиславского и Немировича-Данченко)[5], – Антон Павлович писал как бы к знакомому человеку[6] и даже сообщая то, что особенно должно было интересовать его по правдоподобному предположению (напр., он сообщал мне из Ниццы о деле Дрейфуса и роли Зола в этом деле{1}, писал свои впечатления о Горьком, сообщал о постановках своих пьес и т. д. – все это выходило за пределы «деловых» писем к редактору журнала, в котором Чехов согласился сотрудничать).[7]

      И вот к обаянию крупного писателя прибавилось обаяние необыкновенно привлекательного человека, которого как-то нельзя было не полюбить, хоть несколько приблизившись к его личной жизни. Это происходило, конечно, от душевных свойств самого Чехова, в котором была эта притягивающая сила любви. Всякая получка письма от него была настоящим праздником, и чем больше я вчитывался в его произведения, тем яснее обрисовывался мне и человек, стоявший к вам так высоко и так близко.

      И вот, весной 1902 г., проездом через Москву на юг России, я решился остановиться между двумя поездами, узнав, что Чехов в Москве, и поехал к нему на авось, без предупреждения.

      На вопрос: «Дома ли Антон Павлович?» я услышал, вероятно, общее распоряжение для всякого нового лица: «Дома нет». Я подал карточку и просил доложить Ольге Леонардовне. Через минуту меня попросили войти в кабинет; Антон Павлович вошел быстрым и, показалось мне, бодрым шагом, с веселой улыбкой, приветливый, радушный: «Это вы? Наконец-то, давно пора… Садитесь. Ну, что, скоро у нас будет конституция?»{2}

      Наружность Чехова много раз описывали. Меня только поразило, что он выше ростом, чем я представлял себе. Затем покоряли глаза и удивительно приятный тембр голоса. Глаза вовсе не голубые, как писали, а карие, лучистые, ласковые и немного вопросительные.[8] Антон Павлович сел спиной к свету, но только сошла улыбка с его лица, обнаружились морщины, землистый цвет кожи, что-то болезненно потухающее. Вслед за А. П. вошли его жена и артист Вишневский[9]. Через несколько минут первая робость от встречи с «самим» Чеховым прошла, и я почувствовал себя, как с добрым, старинным хорошим знакомым, удивительно ласковым, внимательным, сердечным. Говорили о политике – ибо Антон Павлович был в полосе, когда он действительно настойчиво и нетерпеливо ожидал «конституции», которую, как он шутя заявлял в одном письме, уже даровал своим карасям в Мелихове.[10]

      Чехов расспрашивал о настроениях в Петербурге, жаловался, что очень тяготится вынужденным пребыванием в Ялте, которая ему сильно надоела. Напомнил о его болезни машинальный жест, который я сделал, вынув папиросник и спрашивая у хозяйки разрешения закурить. Вишневский покачал головой и строго сказал мне, что в присутствии А. П. курить нельзя. Но Чехов, насупив брови, остановил его: «Вы видите – окно открыто; я очень прошу вас, закурите» – и сам подал мне спички.

      Я подошел к окну, чтобы не подчеркивать своей неловкости, но, конечно, постарался поскорее бросить папироску. И эта случайная рассеянность неисправимого курильщика мне испортила настроение: я уже не мог отделаться от впечатления, что передо мною больной, приговоренный человек, который может лишь протянуть некоторое время, принимая всякие предосторожности. Что-то сжалось внутри.

      Пересев снова на прежнее место, возле хозяйки, я заметил, что никак не ожидал, чтобы Антона Павловича так захватили вопросы общественности и политики, так как полагал, что искусство ему всего дороже. «Об искусстве поговорим в другой раз, – заметил А. П. – Теперь надо, чтобы в России создались более сносные условия для существования. Мы ужасно отстали. Вот приеду в Петербург, дам вам знать, поговорим. Нужно, очень нужно мне побывать в Петербурге».

      Конец ознакомительного фрагмента.

СКАЧАТЬ

<p>2</p>

Имеются в виду: Письма А. П. Чехова. М., 1912–1916. Т. 1–6 (2-е изд., испр. и доп. М., 1913. Т. 1–3).

<p>3</p>

«Я глубоко убежден в том, – писал А. И. Куприн, – что Чехов с одинаковым вниманием и с одинаковым проникновением, любопытством разговаривал с ученым и с разносчиком, с просящим на бедность и с литератором, с крупным земским деятелем и с сомнительным монахом, и с приказчиком, и с маленьким почтовым чиновником, отсылавшим ему корреспонденцию» (Чехов в воспоминаниях современников. М., 1952. С. 417).

<p>4</p>

Гольцев Виктор Александрович (1850–1906) – юрист, литератор, общественный деятель, редактор журнала «Русская мысль»; друг Чехова, с которым находился в постоянной и весьма интенсивной переписке.

<p>5</p>

Книппер-Чехова Ольга Леонардовна (1868–1959) – жена Чехова с 1901 года.

<p>6</p>

До настоящего времени выявлено 18 писем Чехова к Батюшкову (все они вошли в Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. М., 1974–1983. Далее ссылки на это издание даются сокращенно) и 24 письма Батюшкова к Чехову (см.: Архив А. П. Чехова. Аннотированное описание писем к А. П. Чехову. М., 1939. Вып. 1. С. 16; письмо от 14 января 1904 года опубликовано полностью (см. примеч. 20); ряд фрагментов приведен в комментариях к письмам Чехова в Полн. собр. соч. и писем).

<p>1</p>

Это было письмо от 23 января (4 февраля) 1898 года. Речь идет о сфабрикованном «деле» капитана французской армии (еврейского происхождения) Альфреда Дрейфуса, незадолго перед тем вторично осужденного за шпионаж, и знаменитом выступлении в его защиту Эмиля Золя. «У нас только и разговора, – писал Чехов, – что о Зола и Дрейфусе. Громадное большинство интеллигенции на стороне Зола и верит в невинность Дрейфуса. Зола вырос на целых три аршина; от его протестующих писем точно свежим ветром повеяло, и каждый француз почувствовал, что, слава Богу, есть еще справедливость на свете и что, если осудят невинного, есть кому вступиться. Французские газеты чрезвычайно интересны, а русские – хоть брось. „Новое Время“ просто отвратительно» (Письма. Т. 7. С. 157).

<p>7</p>

Возглавив в 1897 году русский отдел международного журнала «Cosmopolis», Батюшков обратился к многим русским писателям и деятелям культуры с предложением принять участие в новом издании. Чехова он собирался с этой целью посетить, но этот визит не состоялся, и предложение было изложено в письме, на которое Чехов ответил благодарностью, согласием и пожеланием Батюшкову успеха. Этот обмен письмами и явился началом их переписки, продолжавшейся до января 1904 года.

<p>2</p>

Ср. в воспоминаниях А. И. Куприна: «Странно – до чего не понимали Чехова! Он – этот „неисправимый пессимист“, как его определяли, – никогда не уставал надеяться на светлое будущее, никогда не переставал верить в незримую, но упорную и плодотворную работу лучших сил нашей родины. Кто из знавших его близко не помнит этой обычной излюбленной Фразы, которую он так часто, иногда даже совсем не в лад разговору, произносил вдруг своим уверенным тоном: „Послушайте, а знаете что? Ведь в России через десять лет будет конституция“. Да, даже и здесь звучал у него тот же мотив о радостном будущем, ждущем человечество, который отозвался во всех его произведениях последних лет» (Чехов в воспоминаниях современников. С. 409).

<p>8</p>

См. сходное наблюдение А. И. Куприна: «Многие впоследствии говорили, что у Чехова были голубые глаза. Это ошибка, но ошибка до странного общая всем, знавшим его. Глаза у него были темные, почти карие, причем раек правого глаза был окрашен значительно сильнее, что придавало взгляду А. П., при некоторых поворотах головы, выражение рассеянности» (Там же. С. 406). О «голубых, лучистых и глубоких» глазах Чехова писал, например, В. Г. Короленко (Там же. С. 73).

<p>9</p>

Вишневский Александр Леонидович (1861–1943) – артист МХТ, товарищ Чехова по таганрогской гимназии.

<p>10</p>

Батюшков имел в виду следующую фразу из письма Чехова к В. Н. Ладыженскому от 4 февраля 1899 года: «Караси мои здравствуют и уже настолько созрели, что хочу дать им конституцию» (Письма. Т. 8. С. 72; впервые опубликовано: На памятник А. П. Чехову. Стихи и проза. СПб., 1906. С. 176).