Аллохтон. И другие рассказы. Рон Палин

Чтение книги онлайн.

      Дорогая сестрёнка,

      Сегодня три коллеги – автохтоны (те, кто имели честь родиться от немигрантов) накинулись на меня по пустяку за утренней чашкой кофе. Вышел спор ни о чём: о роли Америки в мире. В Бельгии не любят американцев и немцев, и французов, и голландцев – всех вокруг себя не любят. Предложил им поделить Америку на штаты. Так легче не любить будет.

      Тогда все трое дружно вступились за Америку. Диктаторов и террористов правильно бомбят. Ох, уж эти мне человеколюбы из социального сектора. Даже Дэльфин, эта молчаливая алколичка-наркоманка, что-то тявкнула в общий хор. Опять же, попытались перекинуться на Путина. Я ещё раньше им всем сказал: эту тему не трогать, не прикасаться, как к исламcкой религии. Сказал, что у Путина прямая спина и развитые мышцы груди, что в мире есть только двое шестидесятилетних мужчин, которые так хорошо выглядят: бельгийский премьер, социалист-гомосексуалист Ди Руппо (про социалиста и гомосексуалиста я не сказал – это они и так знают) и вот этот, такой нелюбимый ими Путин.

      Они сейчас – прошло два часа – друг с другом беспрестанно воркуют, меня же эти пересмешники обходят стороной. Мне почему-то вспоминается гордый асоциальный писатель Набоков. С этой, за офисным столом справа, африканской любовницей, точно сегодня не заговорю. Скоро обед.

      Третий коллега – дурашливый мужчина тридцати пяти лет со степенью доктора антропологии, отъявленный коммуняга и философ-анархист – тоже присоединился к западникам. Говорит, что демократия тут, свобода, а в России бы он сидел в тюрьме за свои убеждения. Неудачник. В России бы он скорее спился. Тут же он устроился на халявную работу и женился на эфиопке из новоприбывших.

      Сижу уязвлённый, непримиримый и беспомощный. Где она, моя первоначальная мигрантская самодостаточность? Когда говорил я односложными фразами, модальными глаголами и местного диалекта не понимал. Целомудренным двадцатидвухлетним юношей был. Пять долгих лет прошло с тех пор.