Гур-гур вместо музыки. Владислав Михайлович Мирзоян

Чтение книги онлайн.

      гур-гур – киношный сленг —

      Глаза

      1987-ой.

      На меня смотрели две пары тёплых глаз.

      Остальные были холодны, или откровенно враждебны.

      Первый – в чёрном интеллигентском свитере под горло – водолазке, с добродушным пузцом, круглолицый, с родинкой в надбровье.

      Второй был похож на Джо Дассена – в безукоризненно выглаженной голубой рубашке с галстуком и с трубкой в руке, из которой разливался ароматный, пьянящий яблочный дымок.

      И было это на вступительных экзаменах

      на Высших Режиссёрских Курсах.

      *

      А заведение-то было элитнейшее —

      раз в два-три года набирали по 20—30 человек со всей страны – конкурс чудовищный, поступить туда было непросто.

      Мне потом рассказывала директриса Курсов – Ирина Александровна Кокорева:

      – Из двадцати – семнадцать против тебя. За – только двое. Я – честно скажу – как-то… не очень ты мне. Но Гуревич встал и сказал – я хочу, чтобы этот парень учился у меня. Галантер его поддержал. А я поддержала Борю. Вот и вся твоя история.

      *

      Вот и вся моя история.

      Что уж они во мне разглядели – не знаю,

      но так я оказался на Высших Режиссёрских Курсах

      мастерская авторского неигрового кино

      двух уже тогда классиков —

      Леонида Гуревича (драматургия) с пузцом и родинкой – первые тёплые глаза

      и Бориса Галантера (режиссура) – вторые.

      Галантер подключился позже и учил нас недолго – болезнь подкосила его.

      Воз тянул один Гуревич.

      *

      Было молодо, было весело и всё казалось впереди.

      И моложе всех был уже немолодой Гуревич —

      это был второй набор, как ему разрешили преподавать.

      В мастерской нашей – москвичка Олеся Фокина, Галя Руденко из Киева, московский грузин Миша Бакрадзе, Саша Виленский из Свердловска, Овез Вельмурадов из Туркмении, Женя Голынкин и я – из Ленинграда.

      Думаю, остальное они напишут сами.

      Я – только про свою с Гуревичем историю.

      *

      Двери наши были открыты.

      И часто у нас на мастерской сидели и Виктор Косаковский, и увы, покойные ныне Александр Столяров и Алексей Балабанов.

      Гуревича хватало не всех.

      *

      Первая трещинка

      Первый курсовой сценарий.

      Хочется сказать обо всём и сразу.

      Видимо, так и рождаются глупости…

      *

      Сценарий был, естественно – сновиденческий

      и, естественно, про судьбы мира —

      на меньшее – я был никак не согласен.

      И, конечно, там выкидывали Ленина из мавзолея.

      Сейчас уж не вспомню кто, но врывалась толпа и с криками – святой, не святой? – волокла чучело на Красную площадь… там, в буйстве разрывала —

      и в чучеле оказывались опилки…

      потом ветер гнал опилки по брусчатке, как позёмку…

      Я считал, что это круто.

      Судьбы мира теперь в надёжных сценарных руках.

      Но то, что снять этот сценарий практически невозможно – я не понимал.

      *

      – Это – не моё, – сразу отрубил Гуревич, но отрубил как папа, – Понимаешь – не люблю символизма. Он мне не близок. Но ты имеешь полное право считать, что я в этом ничего не смыслю… я люблю жизнь, люблю живых людей… их боль, радость, страдания – это для меня – суть кино… ну… – пожал плечами, – … если тебе так хочется, если тебе снятся сны – решай сам. Только жизнь свою в сон не преврати… я твой сценарий буду поддерживать… а Ленина – выкинь… – резко сменил тон, – Ты что – сдурел? Попрут с Курсов и тебя и меня.

      *

      Я шёл к метро оглушённый —

      он, так много и бесстрашно говоривший о свободе – он боится?

СКАЧАТЬ