Темная сторона Петербурга. Мария Артемьева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ живая рюкзаки, то с натугой карабкается вверх, и тогда с вершины холма открывается все та же нескончаемая картина: море хвои вокруг и серая стежка дороги, волнистым швом проходящая сквозь пухлое одеяло зелени.

      Август 1957 года. Ленинградский университет организовал этнографическую экспедицию к притокам реки Вуоксы.

      Мы едем, и с обеих сторон дорогу обступает лес – хвойный, густой, буреломистый.

      Корабельные высокие сосны и ели сплошь в белых бородах лишайника. То и дело попадаются гигантские валуны, заставляющие вспоминать о богатырском перепутье. («Налево пойдешь – коня потеряешь, направо – жизни лишишься».) В рыжих хвойных подушках прячутся черные скальные останки, подобно гробам, поросшие мхом. Шишки, валежник, павшие древесные великаны с ободранной корой загромождают подлесок. Кое-где на фоне черных болотистых луж переломанные березы белеют телом, словно нагие женщины.

      Этот лес вызывает во мне дрожь: мысли о кромешной тьме, о чудищах. «И завела злая мачеха детей в глухую чащу…» Кстати сказать, место, куда мы направляемся, так и называется – Корба. То есть на местном диалекте – «чащоба, труднопроходимый лес». Гравий, вылетевший из-под колеса, щелкнул по днищу кузова. Я вздрогнула. Зачем мы едем в эту глухомань, в эту неведомую нам Корбу?..

      В нашей группе двое парней с геологического факультета, две девушки-географички, я и Лева – с филологического. И еще кое-кто.

      В местном райкоме комсомола наш аспирант и руководитель группы Лева Кондратьев сказал принимавшей нас инструкторше: «Интересуют малые финно-угорские народности: вепсы, карелы, ижоры, саамы… Обычаи, сказки, поговорки. Ну, в общем, вы понимаете. Подскажите, где у вас тут самые старые старики живут?» Инструкторша райкома в изумлении пожала плечами. Потом куда-то позвонила.

      Так в нашей группе появился Федор, по-здешнему – Федка, Антипов. Он из местных, уроженец деревни Корба. Второй год учится в техникуме в Петрозаводске и вот как раз собрался навестить родных.

      Федка стал нашим проводником. Он высокий, красивый и всем ладный парень. Особенно хороши глаза. Необычные – зеленовато-коричневые, цвета болотной воды, но при этом – прозрачные, как бутылочное стекло.

      – Не боитесь, городские? – первым делом спросил нас Федка, разглядывая девушек своими чудными, завораживающими глазами.

      – Чего бояться? – задиристо отозвалась Танька и фыркнула.

      – В наших деревнях самые сильные колдуны живут. Даже немцы, говорят, боялись к нам сунуться.

      – Ну так то ж враги! А мы что? Мы свои, – сказал Игорь.

      – Тоже верно, – признал Федка, усмехаясь и почесывая затылок.

      Все засмеялись.

      Мир казался нам тогда простым и ясным, как черно-белые картинки в учебниках: вот свой, вот чужой, это хорошее, а то плохое, – о чем и задумываться-то?!

* * *

      – А вот отгадай, что это: родился – вился, жил – мучился, пал – убился; нет ему ни отпевания, ни погребения. А?

      Мы переглядываемся, молчим. В избе сгущаются сумерки, хотя на дворе еще светло. Федка вспыхивает от гордости: наконец-то студентов в лужу посадил. Белобрысая челка, взмокшая от жары, налезает ему на глаза.

      Лева Кондратьев спохватывается:

      – А нет, вспомнил! Это про горшок загадка. Горшок глиняный разбился…

      Федка шумно вздыхает.

      – Ну, ладно, и эту отгадали. А вот ишшо. Дом шумит, хозяева молчат. Пришли люди, хозяев забрали…

      Ольга деловито уточняет:

      – Дом в окошки ушел? Кажется, знаю…

      Ольгу бесцеремонно прерывают. Мы и не заметили, как вошла хозяйка избы, бабка Устья. Раздался скрипучий голос из темноты:

      – Расходитесь. Свечеряло ужо.

      И землистое старушечье лицо в обрамлении белого платка показалось из-за печи.

      – А вот это знаете: мать толста, дочь красна, сынок в трубу ушел? – не унимается Федка. Но бабка сердито окликает:

      – Кому сказала? Хёмар. Ну?!

      Мы все побаиваемся бабки, даже Федка, которому Устья приходится какой-то родственницей. Нехотя принялись собираться. Спальные места давно распределены: девочки спят в избе, парни – в сарае, на сене. Выходим проводить ребят. Лева сразу закурил, отойдя к калитке. А я спрашиваю Федку:

      – Что такое «хёмар»? И почему вечером загадки нельзя?

      Удивительные зеленые глаза с веселым недоумением смотрят на меня. Федка мнется, пожимает плечами.

      – Хёмар – значит сумерки.

      – Хмарь, то есть? – вмешивается Лева.

      Федя кивает. И, глядя куда-то в сторону, тихо добавляет:

СКАЧАТЬ