Вход в лабиринт. Андрей Молчанов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ храпело единственное, слава богу, неизвестное существо. Лохматое, в грязных джинсах и в ободранной кожаной куртке. На свешенной с настила ноге неизвестного болтался стоптанный ботинок с прилипшим к подошве окурком, другая нога была нага, даже без носка. И отличала ее грязная мозолистая пятка.

      Что же я вчера натворил?

      И – вспомнилось. Разрозненно, отрывочно, но волосы на голове сразу встали у меня дыбом от этих воспоминаний.

      Вчера я стрелял в человека. И не просто стрелял, а стрелял на поражение, в голову, и – попал.

      А предшествовали меткому выстрелу обстоятельства сугубо житейские, на поводу у которых я легкомысленно пошел. Дернул меня бес поехать на машине к приятелю на день рождения, хотя жил тот в двух километрах от моего дома и я мог к нему вполне протопать пешком или же поймать левака. Ведь знал же, что буду там выпивать! Знал и то, что разойдемся поздно, но хотел, со всеми удобствами усевшись в машинку, тихими переулками дорулить до дома. Вероятно, с какой-нибудь залетной дамой, снятой на празднестве.

      Вот и дорулил. До первого перекрестка, где столкнулся с машиной. Как – не помню. Ударил в водительскую дверь. И в звуке удара было что-то жуткое, словно нутром ощутил, как за крашеной жестью и виниловой обивкой хрустнуло что-то живое и беззащитное.

      Насчет беззащитности я, правда, ошибся. Из машины, отплевываясь матюгами, степенно извлек свои телеса дядя внушительных габаритов. И хотя был я, увы, пьян, однако уяснил мгновенно и убежденно, что и для дяди трезвость – не норма жизни и состояние его сродни моему, словом – того же поля ягодка.

      А покуда он, грязно выражаясь, выбирался из своей помятой колымаги, я последовал его примеру, одновременно отзванивая своему ближайшему дружку Юрке Шувалову, милицейскому оперу. Произнес кратко, услышав его сонный голос:

      – Попал в аварию в нашем районе, я пьяный, выручай… – И тут же дал отбой, ибо в последующий миг мой нечаянный оппонент достал из-под куртки «макаров» и, разевая пасть, заорал в мой адрес типа: «Стоять, падла!», наведя ствол на меня.

      Я остолбенел на минуту, но тут из «макарова» хлестнул оранжевый клин огня, и над моей головой, туго уходя в ночное небо, пропела пуля.

      Я не знал, что имел в виду этот мужик: то ли напугать меня предупредительным выстрелом, то ли прострелить мне череп, и среагировал механически: выхватил из кармана газовый «кольт», доставшийся мне по случаю, метнулся поближе к противнику и выстрелил, практически в упор, в его наглую физиономию.

      И – обалдел. Ибо физиономия мгновенно превратилась в кровавую маску. Он дико взвыл, выронил свой «макаров», обхватил ладонями лицо, а далее, как по мановению волшебной палочки, рядом с нами затормозила милицейская машина, в фиолетовом отсвете мигалок возникла искаженная злобой сиреневая, как у утопленника, морда патрульного, и тут сзади на голову мне словно обрушилась бетонная балка. Ну и все. Тишина и покой. И только сейчас испарившееся в никуда сознание начинает неохотно возвращаться к воспаленным от алкогольных излишеств нейронам, ведущим перекличку и подсчет невосполнимых потерь в своем личном составе.

      Но – что же случилось? Почему этот мужик умылся кровью от выстрела из газовика? Отлетели фрагменты гильзы? Но не могли они причинить ему такие увечья… Или померещилось мне в ночной темени этакое обилие крови?

      Впрочем, ответ на этот вопрос мне, безусловно, прояснят, на гадания можно времени не тратить.

      Я горестно вздохнул. Всю жизнь тюряга ходила за мной по пятам, но, чувствуется, теперь зацепила своим когтем прочно, не открутишься.

      Впервые я едва не угодил в колонию для малолеток еще в школе, хотя детство мое и юношество были вполне благополучными, как и семья, в которой я вырос, обитавшая в тихом спальном районе Москвы.

      В семнадцать лет со мной произошла вопиющая нелепость: возвращаясь после уроков с однокашниками по домам, мы, резвясь и дурачась, хлопая друг друга портфелями и кидаясь снежками, постепенно утрачивали в своих шалостях чувство меры. Удары становились все чувствительнее, а снежки – крепче и злее. Очередной снежный ком болезненно угодил мне в физиономию, и я, в то время перворазрядник по самбо, провел обидчику злую стремительную подсечку, отчего он, поскользнувшись на гололеде, совершил немыслимый пируэт, воткнувшись головой в асфальт. Итог: смещение шейных позвонков, сотрясение мозга, возбуждение уголовного дела влиятельными родственниками пострадавшего, и – тяжкое его закрытие стараниями моих родителей и баснословными по тем временам деньгами.

      Но я навсегда запомнил, когда милицейская машина увозила меня от дома в отделение к дознавателю, свое страшное осознание неотвратимого падения в цепкую, долгую бездну неволи.

      Я ежился в холодной тряской клетке, куда, как в душегубку, тянуло серным выхлопом из проржавевшего глушителя, и думал поникло, что вот и окончилась школьная моя безалаберность с родительской заботой, первыми влюбленностями, СКАЧАТЬ