Рассказы. Петр Ширяев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ ным площадкам; внизу- купол узорного лифта, похожего на часовню. Юноша приложил ухо к замочной скважине, прислушался и, решительно высморкавшись, нажал пуговку звонка. Все последующее произошло ужасно быстро. Большая столовая с массивной мебелью и тишиной, по которой важно расхаживал маятник больших часов, обняла юношу.

      – Как доложить Вениамину Аполлоновичу?

      – Скажите я… Я – по делу!.. Я сам скажу, я только что приехал, скажите…

      Рыжеволосый посетитель облегченно вздохнул, когда белый фартучек горничной исчез, оставив после себя пряный запах гелиотропа. Хлопнувшая где-то дверь глотнула четкие каблучки, и в тишине столовой выпятился на глаза пузатый буфет с многочисленными дверцами, колонками и резьбой, похожий на средневековый замок.

      Юноша подозрительно осмотрелся, заглянул в одно окно, в другое и что-то пощупал в боковом кармане пиджака.

      В кабинете – глухой голос пригласил садиться. Из-за письменного стола навстречу юноше двинулись два медленных свинцовых глаза, казавшиеся очень большими на костлявом лице.

      Оглянувшись на дверь, юноша шагнул к письменному столу и быстро проговорил:

      – Я от Михаила! У Николая Петровича родился сын…

      – Кто крестный? – спросил человек за письменным столом.

      – Вячеслав.

      Вениамин Аполлонович Гудим встал и протянул юноше руку. В глухом его голосе будто открылась фортка, и стало приветливым суровое лицо.

      – Ну, здравствуйте, товарищ! Присаживайтесь! От кого у вас ко мне явка?

      Юноша горячо пожал протянутую руку и ужасно заторопился, когда начал рассказывать.

      – Вы – товарищ Макс? Я из Нижнего. Я – Николай. Я приехал, я… Вы знаете, что Михаил Семенович арестован. Арестована Фаня, Леонид, Василий Васильевич, вся наша организация провалилась…

      Вениамин Аполлонович протянул к нему дрогнувшую руку, будто пытался остановить эту торопливую речь, и так, с протянутой рукой, снова опустился в кресло.

      – Да, да!.. И Фаня, и Леонид. Я один из всей организации уцелел. По-олный разгром! – взволнованно продолжал юноша, повторяя сказанное. – Аресты начались в субботу, первого арестовали Михаила Семеновича… От всей организации остался только шрифт, он сейчас у моей сестры. Я да шрифт.

      Вениамин Аполлонович молчал, сгорбленный, уйдя глубоко в кресло с высокой спинкой. Ни одним словом не прервал он рассказа Николая. И когда Николай кончил – он, казалось, все еще напряженно слушал отзвучавшие слова.

      – А… как же уцелели вы? – спросил он, наконец, нарушая молчание, казавшееся бесконечно долгим.

      Медленные глаза его поднялись к Николаю, к изрытому оспинками лицу с большим жабьим ртом.

      – Я… случайно не ночевал дома. Сестра предупредила меня о засаде. Если бы не она… У нее как раз и шрифт.

      Николай проговорил это смущенно, словно чувствуя себя виноватым в том, что он один из всех уцелел.

      У Вениамина Аполлоновича под нижней губой был кустик светлых волос. Он закрутил их в запятую и встал. Ковер заглушал шаги. Николай сидел у стола. Когда Вениамин Аполлонович повертывался к нему спиной, он быстро вскидывал на него глаза и провожал его наблюдающим взглядом через весь кабинет, до поворота, и так же быстро опускал глаза, лишь только Вениамин Аполлонович повертывался лицом к нему.

      Опустив голову и вздернув костистые плечи, Вениамин Аполлонович долго и молча шагал по кабинету.

      Николай тихо проговорил:

      – Я хочу немедленно работать…

      Вениамин Аполлонович кашлянул и продолжал ходить; заговорил, не поднимая головы:

      – В Нижний вам, конечно, ехать нельзя, схватят. Придется послать за шрифтом кого-нибудь другого. Шрифт нам нужен. Кого-нибудь другого, да, да! Людей у нас мало, очень мало, очень… А вам мы дадим работу, работа есть, много работы!.. Неужели же Михаил арестован?! – круто встал он перед Николаем. – Это же, это… не-ве-ро-ят-но! И Фаня? И Леонид?! Вы давно в организации? С девятьсот пятого?

      Вениамин Аполлонович вдруг, быстро, нагнулся к Николаю.

      – А ведь не-хо-ро-шо?! – дыша в лицо Николаю, прошептал он. И шепот его был острый, колющий и страстный.

      – Что?

      – Не-хо-ро-шо! – еще тише, еще острей повторил Вениамин Аполлонович. Костлявое лицо с двумя огромными серыми глазами придвинулось так близко, что Николай съежился, и у него было ощущение – будто серый автомобиль с разбегу повесил над его жизнью два своих фонаря… И, глядя в них снизу, он испуганно прохрипел:

      – Что нехорошо?

      Вениамин Аполлонович взмахнул рукой, схватывая воздух, распустил пальцы, СКАЧАТЬ