Зверь Божий. Никита Замеховский

Чтение книги онлайн.

      – У трэллей1 не рождается берсерк2, Бруни!

      – Они бонды3, – ответил Бруни и почесал под рыжей с соломенными концами бородой.

      – Только трэлл живет в вонючей яме, обложившись брёвнами и гнёт спину, – сплюнул Кьяртан.

      Его раздражала лошадь, лес, раздражало то, что он, непривычный биться конным, окостенел от скачки и, спрыгнув с лошади в той деревне, едва не споткнулся, когда на него бросился замотанный в вылезшую волчью шкуру мерянин4 с чёрным копьём.

      Мерянину он выпустил кишки быстро и зло и ещё надрубил руку с копьём, пока, умирая, тот возился на навозе в клубке из собственных внутренностей.

      Бруни наконец выудил вошь из бороды, рассмотрел её, раздавил и ответил:

      – Медведи как раз и рождаются в ямах.

      Несколько едущих рядом воинов согласно закивали.

      По дубам прошелестел ветер, затерянные в кронах, тронутых утренними лучами, перекликались птицы, кони послушно перебирали копытами, лязгало железо. Впереди покачивались закинутый за спину круглый чёрно-жёлтый щит их ярла5 и широкий плащ сотника с Муромского погоста.

      – Мы бьёмся за трэллей, – проворчал не унимаясь Кьяртан.

      – Мы бьёмся за славу, – улыбнулся Бруни и поудобнее устроился в седле.

      – И серебро! – хохотнул кто-то сзади.

      – Серебро, полученное в настоящем, всего лишь отблеск сияния славы в будущем! – обернулся, ещё шире улыбаясь, Бруни.

      – Не много мы тут её добудем, – не сдавался Кьяртан. – Отгоняя от трэллей ублюдков в вонючих шкурах…

      – А мне всё нравится, особенно здешние пышные девки! – отозвались сзади, и послышались смешки.

      Бруни тоже усмехнулся и, вдруг поворотив голову, уставил на Кьяртана пересечённое шрамом лицо с бледными, как капель, глазами и сказал:

      – Слава здесь. Я чувствую. – И тише, так что его, наверное, могла услышать только рыжеватая, выделенная князем ему, как и всем урманам6, лошадь, добавил: – Только, может, и не наша…

      И снова вспомнил, как встретил на щит копьё, присел, отвёл щит немного в сторону, ударил топором по замотанной в какие-то тряпки ноге, распрямился и снова осел, теперь словно смахнув топором воющему мерянину пол-лица.

      Как метнулся через плетень, бросился на истошный бабий визг в тёмную низкую дверь. В дымной прелой полутьме перескочил через детское тело к чёрно-белой рычащей и надсадно визжащей куче из мельтешащих бабьих бледных ног, мужских жилистых рук, пытающихся развести эти ноги, кабаньей шкуры и холщовой понёвы7. Как, хакнув, рубанул спину в шкуре и оторвал от вопящей бабы мерянина, у которого изо рта хлынула кровь.

      Как баба с воплем кинулась к лежащему на полу мальцу, упала, и Бруни, сграбастав детское тело, сделал шаг к ней. А малец, вдруг ожив, вывернулся из его рук, шлепнулся на пол, попытался вскочить на ноги, но упал, словно они его не держали, и, зарычав, на руках пополз не к голосящей, размазанной на земляном полу, как сметана, матери, а к ещё дёргающему ногой мерянину, чтобы душить и рвать руками, зубами! На его губах пузырилась пена, глаза горели, на лбу расплывался синяк от удара древком копья. Сколько ему – пять, семь лет?

      «Слава… – ещё раз подумал Бруни, сын Регина. – Она появилась здесь, и мы её ещё услышим».

      Отец, морщась и прихрамывая на ногу, в которую давно, ещё в тот день, восемь лет назад, угодила мерянская стрела, сволок оконце и освободил в избе воздух. Из-под двери потянуло весенней утренней прохладой. Старый, ещё с вечерней растопки дым, серый и отяжелевший, колыхнулся в сторону. Молодой синий дым заструился на его место, когда мать раздула угли под берестой.

      – Нежданко, расщепи, – сказала она, оборачиваясь.

      Лежавший СКАЧАТЬ