В эфире Шорох. Стихи … – 2024. Басти Родригез-Иньюригарро

Чтение книги онлайн.

      Ты знаешь, как гаснут свечи

      в желании стать луной,

      когда горизонт расцвечен

      ветрами земли иной?

      Как в море ныряют клиффы,

      когда опустевший дом

      становится частью мифа

      и сна о себе самом?

      Когда вышибаешь двери,

      партер не смеши, молчи,

      о том, что в придачу к вере

      успел потерять ключи.

      Боярышник в каплях ягод

      шипами не спрячет лаз,

      болотные тени лягут

      вокруг беспокойных глаз.

      Мне нынче и мост сожжённый

      надёжен, высок и нов.

      Забудь обо мне, рождённом

      под звёздами ржавых снов.

      В битом зеркале и во сне

      искажение – не порок.

      Лабиринтами, внутрь извне —

      я не знаю других дорог.

      Искривляются, трепеща,

      уголки ежевичных губ;

      если рёбра в узлах плюща —

      чаща корни пустила вглубь.

      Вздрогнул стеблем болиголов:

      ведьмин всхлип или вёсел плеск?

      По бетонности городов

      разбредается чёрный лес.

      Право ночи – смягчать углы.

      Топкий берег и шаткий мост;

      над озёрами зыбкой мглы

      рассыпается сахар звёзд.

      Перекинуться в грай и смоль,

      в центре радужки – чёрный кварц:

      если зреет в лопатках боль —

      я не знаю других лекарств.

      Под крылом горячо саднит

      желторотой луны надрез.

      Я не знаю других молитв,

      кроме сказок про чёрный лес.

      Смехом звенишь: «Не страшно»,

      взгляд опустить не смея.

      На самой высокой башне

      ветер всегда сильнее.

      Шорох песков бесплодных

      служит изнанкой рая.

      Колдунья не смотрит в воду,

      но непреложно знает.

      Озеро льдом накрыла —

      звон пробивает толщу,

      но друг мой – пока бескрылый —

      знает гораздо больше.

      Что потерял – вернётся

      лет через десять-двадцать.

      На самой высокой ноте

      лопнет нужда скрываться.

      Блёклость пустынь напьётся

      кровью лозы незрелой.

      До башни, наверх, под солнце

      не долетают стрелы.

      Так славно – растеряться по пути

      и не идти ни через лес, ни лесом,

      не убивать приятное полезным

      и не искать, но всё-таки найти;

      измерить возраст тысячами лет,

      но не копить ни золото, ни опыт,

      пролезть в канон апокрифами, чтобы

      остался гул над морем, но не след

      в чужой земле. Post factum всё одно:

      прошло насквозь, задело за живое…

      Под солнцем в полдень камни пахли хвоей,

      закат в канавы сцеживал вино.

      Ночь мягко стелет илистое дно

      знаменьем обретённого покоя.

      Время и небо в конце декабря

      кажутся сферой.

      Дом твой кирпичный с изнанки не зря

      грифельно-серый.

      Позднее утро открыло глаза,

      чтобы заплакать.

      Ну и на чём мне прикажете за

      солнцем, на запад?

      Остро проклюнулись из-под манжет

      чёрные перья —

      вот тебе «самый рождественский» цвет.

      Полно, теперь ли?

      Полночь и снег. Из стакана вино

      шепчет – за дверью

      есть чудеса милосердия, но

      я в них не верю.

      Пара СКАЧАТЬ