Кактус Нострадамуса. Ванна с шампанским.. Елена Логунова

Чтение книги онлайн.

      Пять с половиной столетий спустя, Россия

      – Вот и все, Кулебякин! Имей в виду – я ставлю точку! – проорала я и, выскочив из квартиры, шарахнула дверью так, что со стены посыпалась штукатурка.

      Прорвавшись сквозь завесу известковой пыли, я проскакала вниз по лестнице и ворвалась в отчий дом, как помесь злобной фурии и безутешной плакальщицы: зареванная, растрепанная, присыпанная чем-то белым, точно пеплом.

      – Ой-ой! Сейчас прольется чья-то кровь! – вовремя посторонившись с моего пути, напророчил братец Зяма – гибрид пифии и буколического пастушка.

      – Уже! – сообщила я и, лязгнув шпингалетом, как ружейным затвором, заперлась в ванной комнате.

      – А что это случилось с нашей Дюшей? – обеспокоенно спросил за дверью папуля.

      – Наша Дюша громко плачет! – бестрепетно сообщил ему Зяма.

      – Это я слышу, а почему она плачет? – не удовлетворился кратким ответом папуля.

      – А почему бы ей не поплакать? Даже такие бессердечные чудовища, как моя сестрица, иногда плачут, – рассудительно ответил братец. – Крокодилы, например. Они плачут, потому что хотят кушать.

      – Я знаю, почему плачут крокодилы, – папин голос зазвучал строже. – Я хочу знать, почему плачет моя дочь!

      Наш папуля – добрейшей души человек, заботливый отец, любящий муж и мирный кулинар-изобретатель, но в прошлом он – боевой армейский офицер. И если в папином голосе появляются стальные нотки – это грозное лязганье бронемашин.

      Зяма понял, что манеру поведения надо менять, деликатно поскребся в филенку и сладким голосом спросил:

      – Индюшечка, сестричка, ты почему плачешь, родненькая? Ты хочешь кушать?

      Я не сдержалась и взвыла.

      Кушать! Ах, если бы!

      Оголодать в нашем доме практически невозможно – хлебосольный папуля неизменно рад возможности скормить ближним результаты своих кулинарных экспериментов, из-за чего у слабого животом Зямы, например, нагрудные кармашки всегда набиты мезимом, фесталом и активированным углем, как газыри – патронами.

      – Нет! Я не хочу кушать! – крикнула я, перекрывая шум воды в умывальнике.

      – Хм… Тогда у меня больше нет версий, – признался Зяма, отступая от двери.

      – Дюшенька, тебя кто-то обидел? – бронетанковым голосом пробряцал встревоженный папа.

      Это уже было ближе к истине.

      Я яростно потерла лицо полотенцем, отшвырнула влажный махровый ком и распахнула дверь:

      – Да! Меня обидели! Меня смертельно обидели!!!

      – О, если смертельно, то это к маме, – хладнокровно резюмировал вредный Зяма.

      Наша мама – прославленная сочинительница литературных ужастиков. Смерть с косой и гроб с музыкой – непременные атрибуты ее творческой деятельности.

      – Кто звал меня? – замогильным голосом вопросила мамуля.

      Она медленно продвигалась по коридору в нашу сторону с айпадом в руках, светящийся экран которого щедро добавил ее безупречным чертам призрачной голубизны.

      – Чур меня, – ретируясь, молвил слабонервный Зяма.

      – Басенька, Дюша плачет! – четко доложил супруге папа.

      Мама подняла глаза, и по ее затуманенному взору я поняла, что папулино донесение дошло до нее не сразу.

      Какое-то время мамуля соображала: кто это – Дюша?

      Видимо, ей хватило деликатности не назвать моим именем какую-нибудь бледную утопленницу, синюю удавленницу, черную ведьму и вообще никого из тех, в чей дивный мир она с головой погружалась в период работы над очередной рукописью.

      – Плачет? – брезгливо повторила мамуля.

      Чувствовалось, что ей гораздо больше понравились бы выражения «обливается кровавыми слезами» и «рыдает, ломая руки».

      Потом до нее дошло:

      – Ах, Дюша плачет!

СКАЧАТЬ