Возвращение на Эфо. Евгений Пышкин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ в интеллектуальной издательской системе Ridero

      1

      Что тебе сниться,

      Улитка, на склоне Фудзи?

      Всю ночь валил снег, обрамляя город в круговерть из белых хлопьев, отчего уличные фонари тусклились подобно бельмам или каплям рыбьего жира; небо сыпало так щедро, что сугробы неотвратимо вырастали айсбергами, как только дворничьи лопаты переставали хоть на минуту расчищать тротуары. Утром снег стал идти реже. Воздух прояснился, и жизнь продолжалась под сенью редких перепархивающих снежинок. Серо-холодная пелена заволакивала небо, скрывая солнце за завесью непогоды.

      Часов в двенадцать дня Яков вошел в кабинет и доложился:

      – Пришел мужик, хочет вас видеть, ждет на кухне.

      – Давно ли пришел?

      – Давеча, еще поутру.

      – А что делает сейчас?

      – Чай пьёт-с?

      – Как он в такую непогоду сумел прийти?

      – По тротуару, – ответил Яков.

      Я велел позвать его.

      Гость не был мужиком. Заметил ли Яков, но за неопрятной одеждой – плохенькое пальто, лохматый малахай, стоптанные сапоги – и окладистой бородой невозможно скрыть благородного происхождения. В таких случаях в разговорах с глазу на глаз говорят: его выдала осанка, породу не спрячешь.

      Незнакомец нарек себя Ксенофонтом. Имя, несомненно, выдумал на ходу, возможно, он всегда так представлялся новым людям.

      Я предложил Ксенофонту кресло. Ксенофонт отчего-то перекрестился на каминный огонь и сел, стянув малахай. Именно стянул, а не снял; медленно с оттяжкой нехотя, как делают мужики, точно исполняя повинность. Выглядело так, словно малахай сполз с головы на колено сам, а рука лишь удерживала головной убор от падения, но это движение, весьма точное, выглядело нарочитым. Суму Ксенофонт положил рядом с собой на пол.

      – Вы можете не называть своего настоящего имени, – сказал я. – Вас я не знаю.

      – А вы господин Колобов?

      – Верно.

      Я опустил ненадолго взгляд на суму и ясно рассмотрел, что в ней лежит массивный угловатый предмет. Хлеб?

      – Я не обременю, – продолжил Ксенофонт. – Только ночь пережду и продолжу путь.

      – Вы путешествуете?

      – Странствую.

      – А в чем различие?

      – Путешествуют обычно знакомые всему миру люди, странники же приходят из неоткуда и исчезают в никуда. Они чужестранцы, но скоро мое чужестранствие закончится, возможно, завтра.

      Он говорил со слегка заметным заиканием, отчего казалось, слова, слетавшие с уст, прежде задевали за ряды ровных зубов и, преодолевая последнее препятствие – губы, растворялись в воздухе.

      – И в чем же смысл странствия? – одновременно размышляя вслух и спрашивая, вымолвил я.

      – В этом и есть соль творца: прозаика, поэта, музыканта или художника…

      – Вы говорите о впечатлениях, полученных в пути?

      – Не совсем… – Ксенофонт на мгновение задумался. – Впечатления… Какие могут быть впечатления? Я имел в виду опыт, получаемый в пути, который можно собрать в одной точке пространства и времени, сжать идею о нем в кулак, а затем материализовать единым актом творения.

      Я ничего не ответил. Повеяло тайной, и еще недопроявившимся, и недосказанным.

      Вспомнил недавний случай.

      Сыпал редкий снежок. Ночь опустилась на город. Я шел вместе с Барагуевым и беседовал на разные темы, теперь и не припомнить на какие, возможно, мы обсуждали стихотворение: «До линий из металла дотянуться».

      Обсуждая заколдованный путь трамвая, мы поначалу не заметили человека, стоящего в свете фонаря, а заметив, решили – мужик. Силуэт его был растрепан и растопырен – громоздкий тулуп коробил фигуру. Лица не рассмотрели, ибо свет лился ему со спины. Ни тень тревоги владела нами, скорее, настороженность и удивление от нечаянной встречи: белый с прожилками голубого сноп света, в лучах которого мерцали падающие снежинки и одинокий человек под железным блюдом фонаря.

      – Скажите, господа, где размещается редакция «Зодиака»?

      – По этой улице, дом двадцать шесть, – хором ответили мы.

      Мужик поблагодарил и ушел.

      На полупустой улице было почти темно, только свет фонаря спорил с ночью, а мы, недоумевая, стояли и размышляли над тем, почудился незнакомец, или нет? Но он существовал, вон он шагает вдалеке, вот его чернильный силуэт скользит СКАЧАТЬ