Повесть о Сонечке. Марина Цветаева
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Повесть о Сонечке - Марина Цветаева страница

СКАЧАТЬ В пустом театре, на полной сцене.

      «Метель» моя посвящалась: – Юрию и Вере З., их дружбе – моя любовь. Юрий и Вера были брат и сестра, Вера в последней из всех моих гимназий – моя соученица: не одноклассница, я была классом старше, и я видела ее только на перемене: худого кудрявого девического щенка, и особенно помню ее длинную спину с полуразвитым жгутом волос, а из встречного видения, особенно – рот, от природы – презрительный, углами вниз, и глаза – обратные этому рту, от природы смеющиеся, то есть углами вверх. Это расхождение линий отдавалось во мне неизъяснимым волнением, которое я переводила ее красотою, чем очень удивляла других, ничего такого в ней не находивших, чем безмерно удивляли – меня. Тут же скажу, что я оказалась права, что она потом красавицей – оказалась и даже настолько, что ее в 1927 г., в Париже, труднобольную, из последних ее жил тянули на экран.

      С Верой этой, Вере этой я никогда не сказала ни слова и теперь, девять лет спустя школы надписывая ей «Метель», со страхом думала, что она во всем этом ничего не поймет, потому что меня наверное не помнит, может быть, никогда и не заметила.

      (Но почему Вера, когда Сонечка? А Вера – корни, доистория, самое давнее Сонечкино начало. Очень коротенькая история – с очень долгой доисторией. И поисторией.)

      Как Сонечка началась? В моей жизни, живая, началась?

      Был октябрь 1917 г. Да, тот самый. Самый последний его день, то есть первый по окончании (заставы еще догромыхивали). Я ехала в темном вагоне из Москвы в Крым. Над головой, на верхней полке, молодой мужской голос говорил стихи. Вот они:

      И вот она, о ком мечтали деды

      И шумно спорили за коньяком,

      В плаще Жиронды, сквозь снега и беды,

      К нам ворвалась – с опущенным штыком!

      И призраки гвардейцев-декабристов

      Над снеговой, над пушкинской Невой

      Ведут полки под переклик горнистов,

      Под зычный вой музыки боевой.

      Сам император в бронзовых ботфортах

      Позвал тебя, Преображенский полк,

      Когда в заливах улиц распростертых

      Лихой кларнет – сорвался и умолк…

      И вспомнил он, Строитель Чудотворный,

      Внимая петропавловской пальбе —

      Тот сумасшедший – странный – непокорный, —

      Тот голос памятный: – Ужо Тебе!

      – Да что же это, да чье же это такое, наконец?

      – Автору – семнадцать лет, он еще в гимназии. Это мой товарищ Павлик А.[3]

      Юнкер, гордящийся, что у него товарищ – поэт. Боевой юнкер, пять дней дравшийся. От поражения отыгрывающийся – стихами. Пахнуло Пушкиным: теми дружбами. И сверху – ответом:

      – Он очень похож на Пушкина: маленький, юркий, курчавый, с бачками, даже мальчишки в Пушкине зовут его: Пушкин. Он все время пишет. Каждое утро – новые стихи.

      Инфанта, знай: я на любой костер готов взойти,

      Лишь только бы мне знать, что будут на меня глядеть

      Твои глаза…

      – А это – из «Куклы Инфанты», это у него пьеса такая. Это Карлик говорит Инфанте. Карлик любит Инфанту. Карлик – он. Он, правда, маленький, но совсем не карлик.

      …Единая под множеством имен…

      Первое, наипервейшее, что я сделала, вернувшись из Крыма – разыскала Павлика. Павлик жил где-то у Храма Христа Спасителя, и я почему-то попала к нему с черного хода, и встреча произошла на кухне. Павлик был в гимназическом, с пуговицами, что еще больше усиливало его сходство с Пушкиным-лицеистом. Маленький Пушкин, только – черноглазый: Пушкин – легенды.

      Ни он, ни я ничуть не смутились кухни, нас толкнуло друг к другу через все кастрюльки и котлы – так, что мы – внутренно – звякнули, не хуже этих чанов и котлов. Встреча была вроде землетрясения. По тому, как я поняла, кто он, он понял, кто я. (Не о стихах говорю, я даже не знаю, знал ли он тогда мои стихи.)

      Простояв в магическом столбняке – не знаю сколько, мы оба вышли – тем же черным ходом, и заливаясь стихами и речами…

      Словом, Павлик пошел – и пропал. Пропал у меня, в Борисоглебском переулке, на долгий срок. Сидел дни, сидел утра, сидел ночи… Как образец такого сидения приведу только один диалог.

      Я, робко: – Павлик, как Вы думаете – можно назвать – то, что мы сейчас делаем – мыслью?

      Павлик, еще более робко: – Это называется – сидеть в облаках и править миром.

      У Павлика был друг, о котором он мне всегда рассказывал: Юра З. – «Мы с Юрой… Когда я прочел это Юре… Юра меня все спрашивает… Вчера мы с Юрой нарочно громко целовались, чтобы подумали, что Юра, наконец, влюбился… И подумайте: студийцы выскакивают, а вместо СКАЧАТЬ



<p>3</p>

Павел Григорьевич Антокольский (1896–1978) – русский советский поэт, переводчик и драматург, театральный режиссер (примеч. ред.).