Заповедник и другие истории. Сергей Довлатов

Чтение книги онлайн.

      Старухи вздрогнули и пересели. Я услышал невнятные критические междометия.

      Черт с ними, думаю. Обхватил стакан двумя руками, выпил. Потом с шуршанием развернул конфету.

      Стало немного легче. Зарождался обманчивый душевный подъем. Я сунул бутылку пива в карман. Затем поднялся, чуть не опрокинув стул. Вернее, дюралевое кресло. Старухи продолжали испуганно меня разглядывать.

      Я вышел на площадь. Ограда сквера была завешена покоробившимися фанерными щитами. Диаграммы сулили в недалеком будущем горы мяса, шерсти, яиц и прочих интимностей.

      Мужчины курили возле автобуса. Женщины шумно рассаживались. Девушка-экскурсовод ела мороженое в тени. Я шагнул к ней:

      – Давайте познакомимся.

      – Аврора, – сказала она, протягивая липкую руку.

      – А я, – говорю, – танкер Дербент.

      Девушка не обиделась.

      – Над моим именем все смеются. Я привыкла… Что с вами? Вы красный!

      – Уверяю вас, это только снаружи. Внутри я – конституционный демократ.

      – Нет, правда, вам худо?

      – Пью много… Хотите пива?

      – Зачем вы пьете? – спросила она.

      Что я мог ответить?

      – Это секрет, – говорю, – маленькая тайна…

      – Решили поработать в заповеднике?

      – Вот именно.

      – Я сразу поняла.

      – Разве я похож на филолога?

      – Вас провожал Митрофанов. Чрезвычайно эрудированный пушкинист. Вы хорошо его знаете?

      – Хорошо, – говорю, – с плохой стороны…

      – Как это?

      – Не придавайте значения.

      – Прочтите Гордина, Щеголева, Цявловскую… Воспоминания Керн… И какую-нибудь популярную брошюру о вреде алкоголя.

      – Знаете, я столько читал о вреде алкоголя! Решил навсегда бросить… читать.

      – С вами невозможно разговаривать…

      Шофер поглядел в нашу сторону. Экскурсанты расселись.

      Аврора доела мороженое, вытерла пальцы.

      – Летом, – сказала она, – в заповеднике довольно хорошо платят. Митрофанов зарабатывает около двухсот рублей.

      – И это на двести рублей больше, чем он стоит.

      – А вы еще и злой!

      – Будешь злым, – говорю.

      Шофер просигналил дважды.

      – Едем, – сказала Аврора.

      В львовском автобусе было тесно. Коленкоровые сиденья накалились. Желтые занавески усиливали ощущение духоты.

      Я перелистывал «Дневники» Алексея Вульфа. О Пушкине говорилось дружелюбно, иногда снисходительно. Вот она, пагубная для зрения близость. Всем ясно, что у гениев должны быть знакомые. Но кто поверит, что его знакомый – гений?!.

      Я задремал. Невнятно доносились какие-то лишние сведения о матери Рылеева…

      Разбудили меня уже во Пскове. Вновь оштукатуренные стены кремля наводили тоску. Над центральной аркой дизайнеры укрепили безобразную, прибалтийского вида, кованую эмблему. Кремль напоминал громадных размеров макет.

      В одном из флигелей находилось местное бюро путешествий. Аврора заверила какие-то бумаги, и нас повезли в «Геру» – самый фешенебельный местный ресторан.

      Я колебался – добавлять или не добавлять? Добавишь – завтра будет совсем плохо. Есть не хотелось…

      Я вышел на бульвар. Тяжело и низко шумели липы.

      Я давно убедился: стоит задуматься, и тотчас вспоминаешь что-нибудь грустное. Например, последний разговор с женой…