что некрофильные тенденции[8]неизменно оказываются связанными с копрофильными фантазиями и фантазиями рождения. Фрейд первым отметил наличие связи между этими двумя видами фантазий (Freud. Sammlung kleiner Schriften…), и в дальнейшем существование этой связи было четко подтверждено большинством исследователей. С одной стороны, фекальный материал является неживым веществом, ранее бывшим частью живого тела, а теперь разлагающимся, – это способствует легкому установлению ассоциативных связей между ним и трупом. С другой стороны, согласно общей теории инфантильной сексуальности, фекалии являются материалом, из которого создаются дети, и, представляя собой удобрение, ассоциируются с общим принципом оплодотворения. Любовь или чрезмерный страх по отношению к мертвому телу может, таким образом, означать возврат инфантильных интересов и тягу к экскрементам. Это объясняет ту частоту, с которой в фольклоре, литературе, мифологии и распространенных поверьях возникают мотивы-близнецы: (1) мертвой женщины, рождающей младенца и (2) живой женщины, вступающей в связь с умершим мужем[9]. Интересные детали, касающиеся разработки данного мотива (которые нет необходимости приводить здесь подробно), можно найти в рассказе фон Клейста «Маркиза фон О…» Фантазии, связанные с копрофилией и рождением, могли лежать в основе его необычного предложения Вильгельмине фон Ценге бросить все, поселиться в деревне и вести крестьянский образ жизни. Хорошо известно, что после ее отказа удовлетворить это «условие любви» он бессердечно разорвал помолвку. Сэджер приводит в этой связи следующее его суждение: «У персидских магов существовало религиозное правило, гласящее, что человек не способен совершить ничего более угодного богам, чем возделать поле, посадить дерево и произвести на свет ребенка. Я считаю это мудростью, и еще ни одна истина не проникла так глубоко в мою душу. Вот что следует совершить мне, вот в чем я абсолютно уверен. О Вильгельмина, какая несказанная радость должна скрываться в убеждении, что ты выполняешь свое предназначение в полном соответствии с велением Природы». Я полностью согласен с утверждением Сэджера (Sadger, 1910, р. 62), что в этом есть скрытый сексуальный смысл. Кроме того, я замечал (хотя не уверен, является ли это общим правилом), что пациенты с таким комплексом часто проявляют поразительную нежность к объекту своей любви, наподобие матери, обожающей своего младенца; такое же чувство характеризовало последнюю вспышку «дифирамбного восторга» у фон Клейста по отношению к Генриетте, их «обмен ласкательными прозвищами граничил с сумасшествием» (Sadger, 1910, р. 59).
Далее Сэджер комментирует значение совместной смерти как «путешествия». Связь между идеями смерти и путешествия возникла в первобытные времена; вспоминаются греческие и тевтонские мифы о процессиях умерших душ, Гамлет с его «боязнью страны, откуда ни один не возвращался». С тех пор как Фрейд впервые обратил внимание, что дети очень часто воспринимают смерть как «уход», «путешествие» (Freud, 1900), этот факт получил широкое признание и служит дополнительным доказательством естественности и стабильности данной ассоциации. В случае фон Клейста
СКАЧАТЬ
<p>8</p>
2. Подразумевающаяся здесь связь между садизмом и копрофилией подробно обсуждается в более поздней статье, публикуемой в качестве главы XXXI Papers on Psycho-Analysis того же автора, 2-е издание.
<p>9</p>
3. Многочисленные примеры этого можно найти в: Hanusch. Zeitschrift fur deutsche Mythologie // Jahrgang. V. IV. P. 200; Hock. Die Vampyrsagen und ihre Verwertung in der deutschen Literatur (1900). P. 24, 37, 43; Hors. Zauher-Bibliothek (1821), Erster Teil. P. 277; Krauss. Slaviscfie Volksforschungen (1908). P. 130; Sepр. Occident und Orient (1903). P. 268.
