Салат из одуванчиков. Елена Касаткина

Чтение книги онлайн.

      ISBN 978-5-0055-2464-5

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Пролог

      Все жалуются на непереносимую жару, а ему нравится. Он всё время мёрзнет. Что-то с терморегуляцией, с сосудами и, наверное, сердце… Но сейчас ему хорошо, на градуснике +28. Он подкатил кресло к окну.

      Его окно единственное во всём доме выходит на этот участок сада. Тут и не сад даже, а задворки какие-то. Здесь ничего не растёт. Вся территория благоухает цветами, а здесь три огромных квадратных ямы, словно могилы, ждущие своих покойников.

      Старик отвернулся. Да, с видом из окна ему не повезло. Вонь от сбрасываемых в компостную яму отходов, и мухи. Сегодня ночью спать мешал шум. Сбрасывали отходы, потом закапывали. Зачем-то это делали ночью. Может из-за жары?

      Он хотел уже откатить коляску, но заметил в углу под забором странное шевеление. Земля вспучилась, просела и провалилась в дыру. В образовавшемся отверстии показался чёрный собачий нос. Нос покрутился в разные стороны, фыркнул и исчез. Тут же высунулись две рыжие лапы и замелькали со скоростью вертолётных лопастей, разбрасывая комочки земли и поднимая облачко пыли. Несколько раз щенок пытался просунуть голову в отверстие, но, убедившись, что оно недостаточно просторно, снова принимался копать. Наконец за черным носом и такими же чёрными глазками в дыру протиснулась вся мордочка, а за ним и туловище. Щенок встряхнулся и, виляя хвостом, направился к могильнику. Ткнув пару раз носом в свежую насыпь, он чихнул, и принялся снова рыть землю. Наконец что-то откопав, он вгрызся в трофей зубами и потащил назад, к забору.

      Старик сложил губы трубочкой и шепеляво присвистнул. Щенок остановился и повернул голову в его сторону. Из собачьей пасти свисал синий обрубок человеческой руки с крючковатыми пальцами.

      Часть первая

      Глава первая

      Резкий порыв ветра оживил берёзу, и та приветливо помахала Доре веткой.

      – Слезай с окна, а то свалишься, – прокряхтела бабушка, накручивая на палец шерстяную нитку.

      – Можно я погуляю, – законючила Дора.

      – Едриш-камыш, куда на ночь глядя? – нахмурила бабушка седые брови.

      Солнце ещё не коснулось горизонта, но Дора знала, что переспорить бабушку не получится и, вздохнув, сползла с табуретки.

      За дверью послышались тяжёлые шаги, и через секунду, издав протяжный вой, дверь распахнулась. В покосившемся проёме показалась грузная фигура.

      В деревне деда Матвея любили и уважали. Все. За силищу! Поговаривали, что по молодости мог Матвей быка завалить, а то и медведя. И хотя свидетелей тому не было, ниоткуда взявшаяся легенда вполне могла быть и правдой.

      Ещё уважали деда Матвея за его безотказность и готовность всегда прийти на помощь. Был он рукаст и хозяйственен. В деревне такие мужики на вес золота. Их и так-то немного, а из непьющих только он один и есть. Рано схоронившие своих пьяниц-мужей деревенские вдовушки завидовали тихой забитой бабе Нюре, которой не понятно за какие заслуги достался такой стоящий мужик. Все любили деда Матвея. Все, кроме Доры.

      – Здорово, Матрёна, – басовито поприветствовал хозяйку дед Матвей и, не дожидаясь ответа, перешагнул порог.

      – Здорово, Матюша, – бабка суетливо отшвырнула спицы и ринулась к табуретке. Оттолкнув внучку, пододвинула табурет гостю.

      – Присаживайся, дорогой соседушка. Чаем напою.

      – Вот, пришёл, как ты просила. Только некогда мне чаи распивать, давай, показывай, что и куда приколотить.

      Дед Матвей стянул с головы кепку и зализал ладонью седой пушок. Взмах руки сорвал державшуюся на одной нитке маленькую белую пуговичку. В расщелину рубахи Дора увидела заросший седыми кучерявыми волосками желтый узел пупка. Ей стало стыдно. Как будто подглядела что-то позорное. Она быстро подняла глаза и упёрлась взглядом в пристальный взгляд деда Матвея. Взгляд был тяжёлым и каким-то липучим. Гость сунул руку в карман чёрных, застиранных до серости брюк и вынул из него пряник. Протянул Доре.

      – На, угощайся.

      Дора не двинулась.

      – Что стоишь, как истукан? Бери, пока дают, – грубо прикрикнула бабка. Но Дору сковало непонятное чувство. Или предчувствие? Словно это был не просто гостинец, а что-то особенное, что-то имеющее другой смысл. Смысл, который ей, восьмилетней девочке, пока ещё не совсем понятен.

      – Бери, говорю, – бабушка больно толкнула.

      Толчок СКАЧАТЬ