Хельмова дюжина красавиц. Ненаследный князь. Карина Демина

Чтение книги онлайн.

      И где только маменька находила таких?

      Нынешний кандидат выгодно отличался от предыдущих немалым ростом. Он был молод, с виду годков семнадцати-восемнадцати, розовощек и светловолос. Причем волосы эти – тут Евдокия могла поклясться – завивали раскаленными щипцами, потому как не бывает у живого человека этаких аккуратных локонов. И небось предварительно в сахарной воде вымачивали, оттого и вились над жениховской макушкой осы.

      Обрядили же красавца в красную шелковую рубаху с расшитым воротом, модные штаны в узкую полоску и скрипучие хромовые сапоги. На шею цепь повесили золотую. На пухлые пальцы с обкусанными ногтями перстней надели дюжины с две.

      И через одного с каменьями.

      В перстнях жениху было неудобно, а может, не в них дело, но в том, что непривычен он был к смотринам, оттого смущался, пальцами шевелил, цепляясь кольцом за кольцо. И дергался, смущался…

      …поглядывал на маменьку, которая стояла тут же, прела в плюшевой, бисером расшитой душегрее, оглядывалась, подмечая что люстру хрустальную, что обои с золочением, что мебель италийскую, по каталогу выписанную… подмечала и хмурилась. Пальчик выставила, ноготком резьбу на низенькой софе ковырнула, верно проверяя, густо ли позолочено… и вновь ручки на животе сложила, замерла истуканом, вперив в Евдокию настороженный недобрый взгляд.

      – Знакомься, Дусенька, – пропела Модеста Архиповна, отмахнувшись от особо назойливой осы. – Это Аполлон.

      Аполлон поднялся и отвесил поясной поклон, ручкой по ковру мазанув.

      Дрессированный… кланяется и на матушку смотрит, и та кивает, улыбается, мол, правильно все делаешь, а сама Евдокию едва ли не пристальней чем мебель разглядывает.

      Не по вкусу ей девка-перестарок.

      И рябая, ко всему.

      Евдокия хмыкнула, мысленно поправляя себя: не рябая, а веснушчатая. Дедово наследство, если маменьке верить. Она же, окрыленная надеждой – неужто устоит девичье сердце перед Аполлоном? – хлопотала, пела-заливалась, рассказывая, какая Евдокия у нее умница…

      …ну да, не за красоту же хвалить.

      Красота вся Аленке досталась; оттого, верно, и спровадили ее из-за стола, от греха подальше. Нечего у старшей сестры женихов отваживать.

      Евдокия вздохнула, смиряясь с неизбежным.

      Естественно, усадили их рядом с Аполлоном, и тот, смущенный близостью незнакомой девицы, густо покраснел.

      – А вы… того… глаза красивые, – вспомнил он наставления маменьки, которая поджала узкие губы.

      На стол несли снедь. И Евдокия, глядя, как кумачовая парадная скатерть теряется под обилием блюд, подсчитывала, во что эти смотрины станут. Расстаралась маменька. Тут и телячьи щеки с чесноком, и стерлядь в клюквяном соусе плавает, выставила харю, точно надсмехается над этакой невестой, и почки заячьи, и перепела в собственном соку, пулярочки, голуби…

      А маменька все щебечет и щебечет.

      Осы СКАЧАТЬ