Античные мотивы (сборник). Александр Кушнер

Чтение книги онлайн.

      Колоннада в снегу. Аполлон

      В белой шапке, накрывшей венок,

      Желтоватой синицей пленен

      И сугробом, лежащим у ног.

      Этот блеск, эта жесткая резь

      От серебряной пыли в глазах!

      Он продрог, в пятнах сырости весь,

      В мелких трещинах, льдистых буграх.

      Неподвижность застывших ветвей

      И не снилась прилипшим к холмам,

      Средь олив, у лазурных морей

      Средиземным его двойникам.

      Здесь, под сенью покинутых гнезд,

      Где и снег словно гипс или мел,

      Его самый продвинутый пост

      И влиянья последний предел.

      Здесь, на фоне огромной страны,

      На затянутом льдом берегу

      Замерзают, почти не слышны,

      Стоны лиры и гаснут в снегу,

      И как будто они ничему

      Не послужат ни нынче, ни впредь,

      Но, должно быть, и нам, и ему

      Чем больнее, тем сладостней петь.

      В белых иглах мерцает душа,

      В ее трещинах сумрак и лед.

      Небожитель, морозом дыша,

      Пальму первенства нам отдает,

      Эта пальма, наверное, ель,

      Обметенная инеем сплошь.

      Это – мужество, это – метель,

      Это – песня, одетая в дрожь.

      Вот статуя в бронзе, отлитая по восковой

      Модели, которой прообразом гипсовый слепок

      Служил – с беломраморной, римской, отрытой в одной

      Из вилл рядом с Тиволи; долго она под землей

      Лежала, и сон ее был безмятежен и крепок.

      А может быть, снился ей эллинский оригинал,

      До нас не дошедший… Мы копию с копии сняли.

      О ряд превращений! О бронзовый идол! Металл

      Твой зелен и пасмурен. Я, вспоминая, устал,

      А ты? Еще помнишь о веке другом, матерьяле?

      Ты всё еще помнишь… А я, вспоминая, устал.

      Мне видится детство, трамвай на Большом, инвалиды,

      И в голосе диктора помню особый металл,

      И помню, кем был я, и явственно слишком – кем стал,

      Всё счастье, всё горе, весь стыд, всю любовь, все обиды.

      Забыть бы хоть что-нибудь! Я ведь не прежний, не тот,

      К тому отношения вовсе уже не имею.

      О сколько слоев на мне, сколько эпох – и берет

      Судьба меня в руки и снова скоблит и скребет,

      И плавит, и лепит, и даже чуть-чуть бронзовею.

      Сквозняки по утрам в занавесках и шторах

      Занимаются лепкою бюстов и торсов.

      Как мне нравится хлопанье это и шорох,

      Громоздящийся мир уранид и колоссов.

      В полотняном плену то плечо, то колено

      Проступают, и кажется: дыбятся в схватке,

      И пытаются в комнату выйти из плена,

      И не в силах прорвать эти пленки и складки.

      Мир гигантов, несчастных в своем ослепленье,

      Обреченных СКАЧАТЬ