на прямой пробор и собирал их в хвост. Этот человек, весьма честный в делах, очень искренний, на которого всегда можно было положиться, страдал одним необъяснимым недостатком, в котором упрекают всех южан, коих он был законченным образцом. Мсье де Малаваль не мог вымолвить и трех слов, не исказив правды самым простодушным образом. То ли потому, что он говорил не думая и боялся запнуться, то ли оттого, что он представлял себе факты искаженно и как бы переворачивал их, впервые оценивая, но каждую его реплику следовало понимать в противоположном смысле, ибо все они были ложью. Если у мсье де Малаваля спрашивали, каково расстояние между двумя географическими пунктами, он безапелляционным тоном сообщал выдуманную цифру, которая всегда была либо вдвое больше, либо вдвое меньше настоящей. Если речь шла о высоте горы, он без колебаний заявлял, что она составляет тысячу двести туазов[9], тогда как на самом деле она не превышала и двухсот, и напротив, утверждал, что гора низенькая, если она была высокой. Если мсье де Малаваль сообщал нам новости из порта, рассказывал о прибытии кораблей, он произносил названия, существовавшие лишь в его воображении, или уведомлял нас об отплытии судов, которые на самом деле оставались в порту. Подробности, которыми этот человек щедро снабжал свои рассказы, исторические сведения, знанием которых он гордился, были абсолютно вымышленными. Я никогда не встречала более лживого рассказчика. Де Малаваль уверял, что прочитал в газете о каких-то невероятных событиях, о которых там и речи никогда не было, и при этом не был ни пессимистом, ни паникером, ибо неизменно объявлял о какой-нибудь победе великой армии за шесть недель до сражения. Однажды он принялся уверять королевского прокурора, что тот накануне приговорил к смертной казни человека, который, напротив, был оправдан. А он, де Малаваль, будто бы присутствовал на заседании и слышал, как выносили приговор; не знаю уж, может, он даже видел, как этот человек взошел на эшафот.
Самым странным во всей этой истории было то, что у мсье де Малаваля был закадычный друг, мсье Фурьер, бывший капитан корабля, у которого был точно такой же вздорный характер и который с таким же апломбом и невинным видом сообщал ложные сведения. Бесстрастно, без всякого предубеждения, без какой бы то ни было причины эти двое помогали друг другу извращать все мыслимые факты. У них была такая же фальшивая память, как у некоторых людей бывает фальшивый голос; они вдвоем сочиняли на ходу всевозможные истории, прерывая друг друга, чтобы припомнить факты, причем один в какой-то момент убежденно дополнял выдумки другого. Этих господ можно было бы счесть сумасшедшими, однако в том, что касается практической стороны жизни, они были весьма рассудительны. Моя бабушка говорила, что у ее покойного отца был такой же недостаток, и объясняла эти странности употреблением крепких напитков и волнениями на корабле.
Не буду упоминать о других столь же достойных людях; но мне все-таки следует сказать пару слов о некой мадам Капфорт, которая уверяла, будто по происхождению
СКАЧАТЬ
