Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль. Георгий Чернявский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ ского, занимавшего тогда высокий пост главы правительства, председателя Совета народных комиссаров Украины.

      Студентка Харьковского медицинского института одновременно работала лаборанткой в медицинском учреждении под громко звучавшим бюрократическим названием Центральная лечебная комиссия, сокращенно ЦЛК, пациентами которого являлись носители высшей власти – члены правительства и ЦК республиканской компартии (вспомним, что Харьков являлся столицей Украины). Ей приходилось не раз ездить в дом главы правительства Раковского, чтобы взять на анализ кровь то ли у самого этого высшего лица, то ли у его жены или приемной дочери. Естественно, такие визиты были волнительны, даже опасны (а вдруг лаборантка чем-то не понравится высокому начальству!) и потому запоминались на многие годы.

      Самым интересным, что произвело на 20-летнюю студентку наиболее глубокое впечатление, было то, что, в отличие от других начальников, которых ей приходилось посещать по работе, в доме Раковских вели себя иначе, не в хамско-советском барском стиле, – мама говорила, что там было «по-европейски», хотя о том, как ведут себя в Европе, она могла знать только из беллетристики. Да и сама обстановка в доме казалась соответствовавшей этому впечатлению. Когда позже, чуть повзрослев, я задал вопрос, в чем же состояла эта «европейскость», мама вначале задумалась, а потом сказала: «Это было достоинство в сочетании с простотой».

      Так имя Раковского вместе с его позитивной оригинальностью впервые вошло в мое сознание.

      Вторая моя встреча с именем Христиана Раковского произошла, когда я был уже студентом исторического факультета Харьковского университета.

      Учебный план третьего курса предусматривал производственную практику. Для студентов, начавших специализироваться в сравнительно близкой к нашему времени хронологической области (она именовалась новой и новейшей историей), эта практика проходила в архиве, причем не в местном, а в республиканском архивном учреждении – Центральном государственном архиве Октябрьской революции и социалистического строительства УССР, находившемся в 50-х годах все еще в Харькове под патронажем Министерства внутренних дел.

      Вступительную беседу с практикантами проводил заместитель директора архива – бог ведает, какой чин был у него в МВД. Начал он с тривиального, что «мы», то есть и он вместе со штатом архива, и студенты-историки, являемся работниками идеологического фронта. Эту замшелую «новость» нам не уставали повторять слуги режима самого разного толка, и у молодежи, за исключением тех, кто уже стал карьеристами, а таких было немного, она вызывала только реакцию внутреннего отторжения.

      Но вслед за этим чиновник, несколько запинаясь, перешел к вещам, которые заставили нас насторожиться. Он сказал, что, работая с архивной документацией Совета народных комиссаров Украины (изучение именно этого фонда находилось в центре внимания программы практики), мы постоянно будем сталкиваться с фамилиями лиц, которые позже оказались «врагами народа». «Не советую вам обращать внимание на эти имена, не запоминайте этого материала, пропускайте соответствующие листы дел и ни в коем случае ничего не записывайте, – по-отечески увещевал нас «старший товарищ». – В противном случае у кого-то могут возникнуть очень серьезные неприятности» – так уже совсем не по-отечески завершил он вступительное напутствие.

      О ком прежде всего шла речь, мы поняли на следующий день, когда перед нами открылась «святыня» – подлинные клады архивной документации украинского правительства первых лет нэпа. Фамилия главы этого правительства Христиана Георгиевича Раковского упоминалась десятки, если не сотни раз в каждом деле (или, как говорят архивисты, единице хранения).

      Пройти мимо этой фамилии было просто невозможно. Да мы отнюдь и не стремились к этому, поглощая ранее неведомую для нас документацию, впитывая факты, жизненные коллизии, реалии той судьбоносной эпохи, тем более что мы слышали о трагической судьбе этого человека, то ли расстрелянного, то ли замученного в концлагере по приказу Сталина. И только когда в комнате появлялись архивные стражи, внимание переключалось на что-либо более безопасное.

      Запомнил из той архивной документации я, естественно, немного. Но образ нестандартного руководителя, человека широкой эрудиции, тогда уже вступавшего в конфликты со Сталиным, прочно вошел в память, полностью подтвердив детское впечатление.

      В следующие годы, занявшись историей Болгарии в ХХ в., я часто сталкивался с именем и деятельностью Крыстю Раковского в качестве деятеля левой «тесносоциалистической» партии, а затем центриста, стремившегося к преодолению раскола болгарского, а позже и балканского социалистического движения. Это вызывало естественное уважение к неординарной личности, о которой писать до конца 80-х годов можно было разве что «в стол».

      Так сложилось, что во второй половине 80-х годов мой интерес к Христиану Раковскому совпал с интересом моего младшего талантливого коллеги и друга, ныне профессора, доктора исторических наук Михаила Георгиевича Станчева. При этом его СКАЧАТЬ