Стрела, монета, искра. Том I. Роман Суржиков

Чтение книги онлайн.

      От Привратной площади начинается мостовая. Звякая подковами и погромыхивая ободами, она ведет в глубь городка, постепенно взбирается на центральный холм. Глинобитные и деревянные домики стоят неплотно, хватает места для двориков и переулков. Сохнет на веревках белье, шествуют вдоль обочины гуси; здесь на приступке у входа сидит серьезный чумазый мальчишка, там – рыжий кот. Люди стекаются в центр, к Рыночной площади, по дороге сбиваясь в кучки, шумно переговариваясь. Ближе к собору и выше по холму дома становятся каменными, вырастают до двух этажей. Над входом одного покачивается медный кувшин, подальше – жестяной крендель, напротив – башмак. Из погребка, заманчиво раскрывшего дубовую дверь, несет кислым духом мерзкого здешнего вина.

      Собор в Смолдене огромен, могуч и уродлив. Хармон давно заметил: чем меньше город, тем больше собор. Города, обделенные красотой и славой, не жалеют денег на храм – единственный свой предмет гордости. По мнению Хармона, пустая трата: заезжих дворян не удивишь этим, а святым Праматерям, почившим семнадцать веков назад, наверняка плевать на размер храма. Южный фасад собора стоял в лесах, и недостроенная башня сучковато торчала в небо, зато северная возвышалась над Рыночной площадью величественною громадой. В тени ее помещался целый квартал. Медный диск со Священной Спиралью над порталом был размером с ветряную мельницу, певучие трубы, опоясавшие верхушку башни, сияли под солнцем, как алмазы. Они выводили песнь воскресного утра, и казалось, что над Смолденом торжественно воет ветер.

      Рыночная площадь была полна люда. Вдоль краев площади развернулись лотки и телеги торговцев, стягивая к себе половину толпы, другая половина теснилась в центре, окружив помост и шатер лицедеев. Именно здесь, на Рыночной площади городка Смолдена, Хармон Паула Роджер пришел к решению нанять нового охранника.

      Толпа гоготала, посвистывала, выкрикивала. Хармон любил толпу: среди людей ему делалось тепло и весело, а еще – хорошо думалось. Придя поздно, он терся в задних рядах и думал про Доксета – старого солдата, что вот уже пятнадцать лет служил Хармону охранником. Вчера на постоялом дворе Доксет подошел к Хармону и пропел с елеем в голосе:

      – Хозяин, время-то пришло… Служу тебе, служу, хозяин… вот и заслужил что-то, а?

      Хармон дал ему пару серебряных агаток, и это было ошибкой. Пара агаток – почти богатство, по меркам Доксета. Одну монету старый служака спрятал в сапог, а вот вторую, вторую-то… Это же целая агатка, и притом – вторая, считай, лишняя! Словом, сегодня поутру Доксета нашли спящим на дороге у входа в гостиницу – одолеть три ступени подъема он так и не смог. Снайп, Вихренок, гостиничный слуга, сам Хармон поочередно пытались разбудить охранника. Хармон преуспел больше других: когда он вылил на голову Доксету ведро воды, тот перевернулся на спину, потер ладонью глаз, приоткрыл его, проблеял: «Хозяи-и-ин…» – и уснул вновь.

      И вот теперь Снайп с Вихренком остались стеречь Луизу и товар, который она продавала с телеги у постоялого двора, а Хармон бродил по Рыночной площади один. Пустота за левым плечом, где полагалось бы быть охраннику, веяла неприятным холодком, кошель серебра на боку чувствовался особенно уязвимым.

      «Доксет израсходовался, – думал Хармон. – Был, да заржавел. Толку от него – что от треногой клячи. А одного Снайпа для охраны мало, нужен еще. Вихорь с Вихренком – крестьяне, чего с них взять. Бычки неповоротливые, из оружия владеют только оглоблей. Не такой мне нужен».

      А нужен был Хармону человек такого сорта, с каким не стыдно войти в замок, в светлицу барона. Нужен был воин – всамделишний, не сгнивший, как Доксет, и не дезертир, как Снайп. Воин в кольчуге, с добрым полуторным мечом на ремне, а то и с луком за плечами. Статный, широкий в плечах, чтобы толпы, вот как эта, сами собой чудесным образом перед ним расступались. Сам Хармон был широк… но безоружен, наделен округлым брюшком, а ростом не выше плеча желаемого воина, так что толпа и не думала расступаться перед ним, и приходилось работать локтями вовсю, дабы пробиться в первые ряды. А зрелище того стоило, судя по возбужденным, радостным или досадливым воплям. Хармон придерживал кошель левой рукой, правым плечом вперед протискивался сквозь людскую массу и думал: «Лучше всего подошел бы рыцарь». Тут же он сам себя и одернул: «Рыцарь? Тебе в охранники? А не размечтался ли, дружище? Может, тебе еще кайра из Первой Зимы подавай? Или благородного барона?» И тут же поспорил с собой: «Ну, а что? Всякие бывают рыцари. Есть и бедные, есть и нищие. Положим, была у рыцаря деревня, да мором выкосило. Или был у рыцаря сеньор – да помер, не оставив потомства. И что же теперь? Пойдет он в стражу наниматься – куда еще!» На это Хармон Паула мог бы себе многое возразить, но зрелище, что открылось в просвете меж людских спин, на время отвлекло от размышлений.

      На помосте шли потешные бои.

      Скоморохи, устроители зрелища, зазывали людей из толпы:

      – Найдутся ли смельчаки в Смолдене?! Кто рискнет выйти на помост и бросить вызов самой судьбе? Кто повергнет противника СКАЧАТЬ