Во власти его величества. Валентина Гордова

Чтение книги онлайн.

      Боль, когда пропадает желание жить.

      И тогда есть два варианта. Первый – бороться. Изо всех сил, цепляясь за любую помощь, хватаясь за желание жить. Искать какой-то выход. Жаждать жизни.

      Второй вариант проще. Когда нет сил на борьбу с болью, мы пытаемся отстраниться от нее всеми способами. Алкоголь, случайные встречи, наркотики.

      Смерть.

      Глупо, да. Я знаю, что глупо. Знаю, что от проблем бегут только трусы. Знаю и понимаю, как больно будет маме. Но я просто не могу пережить это.

      Его забрали от меня – Егора, моего младшего брата. Ему было всего девять, он возвращался вечером со школы, что была через дорогу. Позвонил мне, радостный, похвастался пятеркой за сложную контрольную по математике и спросил, можно ли позвать его лучшего друга Антона к нам в гости.

      – Конечно, – разрешила ему, особо даже не вслушиваясь, запутавшись в отчете, – мама как раз готовит черничный пирог.

      Он еще что-то говорил, на заднем фоне слышался голос Антона, а я отмахнулась. Сказала, что нет времени. Просто отключилась, откинув телефон в сторону.

      Домой они так и не вернулись. Их сбила машина. Сразу обоих.

      Их хоронили вместе, в один день, в соседних могилах в маленьких гробиках. Было много людей, море ярких цветов и крик двух обезумевших от горя женщин, потерявших своих детей.

      Не знаю, как я продержалась целый день. Как могла разговаривать с людьми, как могла заставлять маму и тетю Галю есть через силу, как договаривалась со священником и как потом помогала многим разъезжаться по домам.

      Я держалась, будто эмоции внутри меня перегорели. Не чувствовала ничего. Только пустоту, а время вокруг меня текло словно в замедленной съемке.

      Вечером мы вернулись домой, я напоила маму успокоительным и впервые в жизни порадовалась, что у нас нет отца. Уложила маму спать, начала разбирать посуду и случайно заметила лежащий на тумбочке телефон…

      Хорошо, что мама была под успокоительным. Не знаю, что бы с ней было, если бы она вышла на кухню и увидела меня лежащей на полу и зажимающей рот полотенцем, лишь бы рвущий меня на части крик не проник наружу.

      Наверное, я пролежала так всю ночь, ненавидя себя за тот последний разговор. Все думала, что могла бы помочь, если бы разговаривала с ним. Услышала бы, поняла, что что-то случилось, пришла и помогла.

      Я бы помогла…

      Неделя прошла, как в тумане. Медленно, серо, уныло и безэмоционально. Мама постоянно плакала, бабушка звонила мне и тоже плакала, а я пыталась держаться, пыталась изо всех сил, уговаривала себя жить дальше…

      Пока не пришла с магазина и с криком «Я купила твой любимый шоколадный йогурт!» не побежала в комнату брата.

      Маму увезли в больницу с нервным срывом, я сама провела еще одну ночь в истерике на кровати Егора.

      Наверное, тогда я поняла, что не смогу так жить. Приходить домой и понимать, что его больше нет. Что не смогу отвечать на звонки от абонента «Брательник». Не буду делать с ним английский, создавать проекты и презентации до часу ночи, учить стихи. Больше никогда он не прибежит домой с радостным криком «Мам, Вик, а я вам пирожков купил!».

      Я не смогу. Эта боль слишком сильная. Она рвет изнутри, сдирает с меня кожу, выдирает с корнем органы. Я кричу, но крик не спасает. Мне не заглушить ее. Не избавиться. Не пережить.

      Я взяла сумку, на автомате кинула в нее почти разряженный телефон, закрыла дверь и поехала к маме в больницу. Стоя на остановке, пропустила три автобуса, пока какая-то старушка не толкнула меня, сказав, что транспорт подошел. Потом, уставившись в пустоту, пропустила нужную остановку и проехала четыре следующих. Уехала бы еще дальше, если бы кондуктор с недовольным «конечная» не выставила меня в темноту.

      Я плохо понимала, зачем отправилась к маме. Говорила себе, что иду прощаться, но внутренне понимала, что вру сама себе. Я шла к ней, чтобы поговорить. Чтобы рассказать о том, что чувствую. Шла с надеждой, что она скажет нужные слова, что смогут спасти нас обеих.

      Мне хотелось, чтобы она отговорила меня от безумства. Чтобы перестала отстраняться и сказала, что она рядом. Я хотела, чтобы мама была рядом.

      И была уверена, что она услышит меня.

      С этой уверенностью я и шла к больнице, временами срываясь на бег и ничего не видя вокруг. Я оказалась столь сильно поглощена собственными мыслями, что заметила вышедшего из-за угла мужчину, только когда со всего ходу налетела на него.

      От сильного удара из меня вышибло не только воздух, но и мысли. Пошатнувшись, не удержалась на дрожащих ногах и рухнула на асфальт, больно ударившись копчиком.

      – Ой! – выдохнула, зажмурившись от вспышки физической боли, что СКАЧАТЬ