Изобличитель. Кровь, золото, собака. Александр Бушков

Чтение книги онлайн.

      Глянув через его плечо, Ахиллес перехватил взгляд Качурина – самодовольный, триумфальный даже, наглый. И начал кое-что соображать в происходящем.

      – Минуту! – остановил их прозвучавший резко голос Варечки. – Я надеюсь, вы не намерены сплетничать моему отцу, – и она улыбнулась прямо-таки обворожительно. – Это все равно бессмысленно, мы намерены обвенчаться в самом скором времени… Не смею вас более задерживать, господа… а вам, Ахиллес Петрович, не стоит читать столько уголовных романов, они на вас вредно действуют. Уделите лучше внимание Ванде, она от вас без ума. Может, и перестанете врываться в чужие спальни…

      Она добавила что-то еще, язвительное, насмешливое, но Ахиллес уже не разобрал слов, – Митрофан Лукич уже форменным образом выдернул его, как морковку из грядки, на лестницу черного хода и, вцепившись в локоть, потащил вниз. Лицо у него было потерянное. Заговорил он только на улице:

      – Надо же так обмишуриться на старости лет… Но кто ж знал-то…

      И он прямо-таки побрел со двора. Ахиллес шагал следом, и в мыслях у него был совершеннейший сумбур. Наконец промолвил:

      – Что же вы ему не сказали ничего?

      – А смысл? – угрюмо отозвался Митрофан Лукич. – Слышали, что она поначалу крикнула? Влюбленные! – горько передразнил он. – Но отрубите вы мне дурную седую голову, а влюбленный там только один… точнее, одна. Видели эту рожу? Альфонс, как есть альфонс[22]. Да нет, пожалуй, он повыше метит, слышали, эта дуреха про венчание говорила? И ведь может выгореть у прохвоста. Ей уже семнадцать с тремя месяцами, из «малолетних» вышла, перешла в «несовершеннолетние в тесном смысле», больше прав получила, еще легче обвенчаться будет. И вот-с, пожалуйте в дамки! – Он грустно рассмеялся. – Единственная наследница всего истоминского. Он, предположим, далеко не стар, помоложе меня будет – ну да такие ждать умеют. Игнатий Аркадьич наследства наверняка ее не лишит, он человек новой закваски, не то что мы, старики, да и обожает ее безмерно. Посердится, да и смирится. Была бы жива покойница супруга… А так… – Он безнадежно махнул рукой. – Еще чего доброго придется мне с этим прохвостом в Купеческом собрании раскланиваться, да за одним столом обедать…

      А что тут можно сделать? – уныло продолжал Митрофан Лукич. – Игнатий Аркадьич все равно еще неделю в Париже пробудет, да пока вернется, еще время пройдет. Телеграмму отбивать? Нет уж, не хочу срамиться на старости лет. Да и потом… За руку-то я его у кассы не ловил. Что бы мы Игнатию Аркадьичу не сказали, она, паршивка этакая, будет твердить, что мы на него клевету возводим, а он любимой доченьке поверит скорее, чем нам, – давно его знаю, в делах жесток, а вот что до дочки… А уж она что-нибудь придумает. Вот возьмет да скажет, что все эти поклепы вы из ревности затеяли. Вы ее, стало быть, склоняли к разным непристойностям, как давеча Зеленов Ванду – наслышаны, как же, – а она, любя своего милого, вам отказала категорически, вот вы и решили отомстить… СКАЧАТЬ