Обет молчания. Андрей Ильин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ вместе с ней моя жизнь в совершенно удивительном направлении.

      – Курить не найдется? – спросил водитель.

      Я отрицательно мотнул головой. Водитель вздохнул и достал из бардачка свои.

      Я ехал, подпрыгивая на изношенном сиденье, смотрел на проносящуюся мимо гражданскую жизнь и тихо радовался неожиданно свалившейся на меня передышке от порядком надоевшей казарменной рутины.

      – Прибыли. Пожевать чего нету?

      Я снова замотал головой.

      В коридоре, где располагалась комиссия, гул стоял как в бане в воскресный день. Молодые ребята-«стригунки» одинаковые, как только что выпавшие из-под пресса медные пятаки, бродили, бестолково тычась в двери кабинетов, одевались, раздевались, отвечали: «Я!», когда выкрикивали их фамилии, обменивались впечатлениями, курили украдкой в туалете. И так же, как все, я бродил, раздевался, одевался, заглядывал в двери, робея перед суровой настойчивостью отборочной комиссии.

      – Сядьте. Встаньте. Наклонитесь, – требовали врачи.

      – Скажите: «Свисток свистел шепотом».

      – Татуировки, родинки, шрамы есть?

      – Повернитесь. Еще. Поднимите руки. Опустите. Всё чисто.

      – Высоты, темноты, замкнутого пространства боитесь?

      – Какого пространства?

      – Под диваном в детстве не боялся сидеть? А в погребе?

      – У нас не было погреба.

      – Ладно, иди.

      – Во сне разговариваете, храпите?

      – Я не знаю, я во сне сплю…

      Всё происходящее напоминало мобилизационную комиссию. Но бросалась в глаза какая-то однотипность всех призывников – средний рост, средняя комплекция, даже внешность какая-то усреднённая. Все отслужили в частях не больше полугода, все без предупреждения были сняты с мест, никому ничего не объяснили.

      – Куда нас отбирают? – бесконечно гадали мы. – В подводники, что ли?

      – Ага. В подводные танкисты, – подмигивали шутники.

      – Как это?

      – А так. В танки запрут и в море бросят Плавай.

      Постепенно толкотня в коридорах убывала, призывников оставалось все меньше и меньше. К вечеру на стульях у стен сидело десятка три, покрывшихся от холода пупырышками, «счастливцев».

      – Стройся! – приказал старшина саженного роста и, не без иронии поглядывая на наши впалые животы и болтающиеся на подвздошных костях безразмерные армейские трусы, скомандовал: – Всем одеваться и в автобус. Быстро! Вояки. Тоже мне…

      – А куда мы едем?

      – В карантин.

      – Так мы его уже проходили в частях.

      – То был карантин, а это будет карантин! – многозначительно объяснил старшина. – Ну, да вы сами поймете. Больше вопросов нет? Тогда – айда!

      Карантинные странности начались сразу же. В казарме не было дневальных и обычной в таких случаях наглядной агитации. Зато между койками стояли полутораметровые перегородки из крашеной фанеры. То есть каждый спал как бы в своей маленькой келье, а не на глазах сотни сослуживцев, как в обычной казарме. Форма была без погон и знаков различия. Никто не орал утром: «Подъем!», все поднялись сами и недоуменно слонялись по казарме. Казалось, о нас напрочь забыли.

      – Нет, ну видели мы бардак в армии, но не до такой же степени! – удивлялись «старики», отслужившие в частях на один-два месяца больше остальных, – это что-то вообще!..

      Наконец явился давешний старшина.

      – Встали? – как-то совершенно по-домашнему спросил он. – Тогда шагом марш в баню и столовую.

      И в последующие дни нас не заставляли делать ничего из того, к чему мы успели привыкнуть за месяцы службы. Мы не бегали кроссы, не стреляли, не отжимались, не ходили в наряды. Целыми днями мы общались с неразговорчивыми (если это не касалось их специфики) личностями в белых халатах, накинутых поверх армейских кителей, сутками сидели в темных, беззвучных комнатах, безропотно позволяли оклеивать себя датчиками и опутывать проводами. Мы перестали замечать присутствие глаз телекамер, закрепленных в учебных классах, казарме, столовой и даже курилке. Привыкли к ежедневным отчетам о «прожитом дне», где подробно описывали все, вплоть до снов, случайных мыслей и оброненных слов.

      Мы утомились от бессмысленного однообразия и уже не хотели ни учебки, ни будущей таинственной службы. Иногда без предупреждения, без каких-либо видимых причин кого-нибудь из курсантов вызывали и больше мы его не видели.

      – Еще одного выпустили на свободу, – шутили мы не без зависти, глядя на опустевшую койку.

      И СКАЧАТЬ