Большое собрание сочинений в одной книге. Виктор Голявкин

Чтение книги онлайн.

      Я говорю Бобе:

      – Слушай, ты можешь спокойно сидеть?

      – Где сидеть? – спрашивает Боба.

      – Ну, ничего не трогать?

      – Чего не трогать?

      – Ничего, – говорю, – не хватать и не трогать, а просто сидеть можешь ты или нет?

      – Почему? – говорит Боба.

      – Я к папе еду!

      – И я хочу к папе, – говорит он.

      – Ну тогда, – говорю, – собирайся! Быстрей!

      …И вот мы с ним едем в поезде. Правда, мы с ним разбили копилки – его мопса и мою кошку. Попадет нам за это от мамы. Но зато мы купили билеты. Мы едем с настоящими билетами. Как настоящие пассажиры. Нам не жалко копилок.

      Очень медленно едет поезд. Ползет еле-еле. Скорей бы! А то папа нас не дождется. Уедет он с войском.

      Боба заснул. Пусть спит, раз человек хочет спать.

      Я смотрел в окно, а потом перестал, просто мне не до этого. Здорово, что мы сейчас едем к папе! Он, наверное, удивится, скажет: «Как вы вдруг здесь?!» Я скажу: «Я уже вовсе не маленький. Ты мне сам говорил. В чем же дело?» Папа, когда уезжал, сказал, что я, в общем, уже вполне взрослый, поскольку война и поскольку я старший. Что уж нас ругать! Ругай не ругай, все равно. Раз приехали.

      Я стал думать про папу. Как папа мне рисовал корабли, замечательные, с парусами. Лучше всех кораблей была шхуна «Мария». Папа вовсю постарался. Ведь он плавал на этой шхуне. Он ее точь-в-точь знает. «Я не художник, – говорил папа, – но я постараюсь». Он так говорил, когда мне рисовал. Но лучше шхуны он ничего не нарисовал. Когда он рисовал ее, я подумал: «Вот так не художник! Настоящий художник». Вы бы видели рисунок. Замечательный был рисунок. Я его променял на мяч. Если бы был плохой рисунок, разве мне дали бы мяч? Ни за что бы не дали. Вот какой был рисунок!

      Потом я про другое вспомнил. Как папа войну рисовал: идут в бой солдаты, палят пушки и много убитых. Он рисовал солдат в больших касках. В большущих зеленых касках. Но ведь их все равно убивали. Хотя они были в касках. Называл это папа «Баталией».

      Я долго думал про это.

      Как-то я не могу не думать. Я все время чего-нибудь думаю. Правда, чаще всего чепуху разную, иногда сам удивляюсь – как я такое думаю. Какой-то я, в общем, задумчивый. Только когда я в футбол играю, или когда в воду прыгаю, или когда пою песни, тогда я ничего не думаю. Я тогда просто прыгаю в воду, играю в футбол и пою себе песни.

      Я думал и думал, и Боба проснулся.

      – Это что, – говорит, – куда мы едем?

      – Мы, – говорю, – едем к папе.

      – А куда, – говорит, – мы к папе едем?

      – Мы, – говорю, – едем в Баладжары к папе. Я посмотреть хочу, как мы подъезжать будем. Я папу в окошко увижу.

      Он посидел, посидел, а потом говорит:

      – Баладжары какие?

      – Большие, – говорю.

      Тогда он совсем успокоился. И стал в окно смотреть.

      Смотрел он, смотрел и опять заснул.

      Качается поезд ужасно. Любой заснет. Я такой, в общем, выносливый. Как Чапаев погиб, слыхали? Часовые-то все уснули. Белые к ним СКАЧАТЬ