– Баритон, говорите? – коллежский асессор Кноцинг повертел в руках фарфоровую собачку и поставил обратно на этажерку.
– Такой, знаете ли, приятный баритон, – Гноинский не отнимал руки от горла. Какой тембр голоса был у самого действительного статского советника сейчас определить было невозможно – он говорил сиплым шёпотом.
– Ну что ж, примета запоминающаяся. А про второго что сказать можете?
– Про второго ничего не скажу – я его только со спины видел.
– И голоса не слышали?
– Нет.
– Получается, «баритон» с вами разговаривал? О чём?
– Нет, нет, говорил он не со мной, а со своим товарищем. Но тот не ответил.
– А что он ему сказал?
– Он говорил вроде бы и по-русски, но какими-то непонятными словами. Про каких-то борзых вспоминал, котов.
– Котов? – Кноцинг насторожился.
– Ну да… Он «котом» своего друга называл. Этот «кот» в комоде стал рыться, а баритон ему крикнул что-то про борзых. Господи, как голова-то гудит! – Гноинский отнял руки от шеи и схватился за голову.
– Вам, ваше превосходительство, обязательно врачу показаться надобно, не дай бог – сотрясение мозга. А если мы вам карточку этого хищника покажем, вы его узнать сможете?
– По карточке? – действительный статский советник на секунду задумался, потом решительно тряхнул головой, застонал, и едва слышно прошептал, – смогу-с.
«На основании описанных г. Гноинским примет, Сыскная Полиция заподозрила нескольких известных воров, вполне способных на такое преступление, в особенности же был заподозрен ссыльный поселенец города Каинска Лев Васильевич Васильев, бежавший 10-го января с г. во время конвоирования из С.-Петербургского Дома Предварительного Заключения в Окружной Суд. По предъявлении чинами Сыскной Полиции фотографической карточки Васильева, г. Гноинский опознал в ней лицо, очень схожее с бывшим у него грабителем. С целью задержания Васильева были предприняты самые энергичные розыски, производились обходы и днём и ночью по разным гостиницам, трактирам и ресторанам, и, хотя задержать его не удалось, но тем не менее, вскоре были получены сведения, что Васильева два или три раза видели на Невском проспекте между Аничковым Дворцом и Гостиным Двором. В виду этого с целью поимки Васильева чиновником для поручений Кноцингом совместно с полицейскими надзирателями Самойловым и Клейн было учреждено наблюдение в означенной местности в течение целого дня»…
Васильев шёл по Невскому в компании двух дам и господина в бархатном цилиндре. Самойлов отодвинул полу полушубка, намереваясь достать револьвер.
– Сдурел? – толкнул его в бок Кноцинг.
– Да ну его, лешего! – Самойлов явно был недоволен, – он при побеге конвойному городовому череп проломил!
– Ты посмотри, сколько вокруг публики, – Кноцинг перехватил трость за середину, – а пуля, братец, знаешь ли, дура. Ладно, вытащишь, когда поближе подойдём, но стрелять не вздумай! Тебя, Клейн, это тоже касается.
Белобрысый Клейн ничего не ответил.
Кноцинг держался позади надзирателей, а те стали обходить компанию с обеих сторон. Поравнявшись с Васильевым, Самойлов схватил его за обе руки:
– Куда это ты собрался, Лёва, такой нарядный?
Налётчик повернул голову:
– Что вы себе позволяете, милостивый государь? Вы ошиблись, я вас знать не имею чести!
Его товарищ кинул быстрый взгляд на одного надзирателя, тут же вычислил другого, разворачиваясь вытащил из-под полы пальто револьвер и, ни секунды не раздумывая, три раза выстрелил.
Какая-то дама в толпе вскрикнула, извозчичья лошадь испуганно подала в сторону, а стрелявший понёсся по мосту. Кноцинг, схватив трость наперевес, бросился вслед за ним. Где-то засвистел городовой.
Он догнал бандита в самом конце Аничкова моста, когда тот уже вскочил в проезжавшие мимо извозчичьи санки и мощным ударом сбросил с них возницу. Коллежский асессор ухватился за спинку санок, и перевалился внутрь. Беглец, обернулся, и продолжая держать правой рукой вожжи, левой приставил к голове чиновника для поручений дуло револьвера и нажал на спусковой СКАЧАТЬ