Мир, который построил Хантингтон и в котором живём все мы. Парадоксы консервативного поворота в России. Илья Будрайтскис

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ нством, что, при всей ангажированной критике консерватизма, воспринимает его всерьёз. Целый ряд подробных разборов консервативного дискурса в России и за её пределами не оставляет сомнений, что консерватизм остаётся одной из ведущих идеологий современности и основным оппонентом левых.

Артемий Магун, философ, политический теоретик, профессор ЕУСПб

      Тексты Ильи Будрайтскиса – сегодняшнее воплощение того, что, на самом деле, является «критической теорией». Это критика нынешней политической и социальной системы, критика перезрелых, гнилых идеологий, претендующих на актуальность.

Кирилл Кобрин, эссеист

      Книга анализирует спутанность и сложность реакционного популизма, в котором смешиваются этические требования справедливости и суеверия с добавкой ксенофобии и гомофобии. Ценность подхода Ильи в том, что консервативное, реакционное наступление понимается как борьба на уровне смыслов и ценностей, а не как обскурантизм рациональности, которому противопоставлены просвещённые элиты. Таким образом, консервативное движение рассматривается на уровне политического, а не полицейского (согласно классификации Рансьера).

      Но политическое требует «иного истолкования существующего», т. е. нуждается в новом воображении и новой рациональности. Но это можно сделать, только выйдя за границы критической риторики и показав другую сцену. Такая задача требует перепрочтения левой теории в перспективе эмансипаторной демократии.

Алла Митрофанова, философ, участница Киберфеминистского Интернационала

      Введение

      Сегодня практически любой разговор о «консервативном повороте» предсказуемо обращается к причинам недавних электоральных коллапсов – таких, как британский референдум о выходе из ЕС, победа Трампа на президентских выборах в США или Болсонару в Бразилии. Все эти события принято связывать с феноменом правого популизма, политическая риторика которого придаёт новое звучание, казалось бы, давно известным формулам консерватизма: единству нации перед лицом внешних и внутренних врагов, защите привычного образа жизни и «традиционных» моральных ценностей и, конечно, ностальгии по утраченному славному прошлому.

      Реакции либеральных аналитиков и журналистов на эти популистские прорывы, как правило, связывают их с торжеством аффектов над рациональным политическим поведением. Либеральная демократия, представляющая себя в качестве единственного легитимного наследника Просвещения и его установки на прогресс человеческого разума, как бы неожиданно сталкивается с вытесненным миром эмоций и предрассудков. Поэтому, очевидно, что и ответ на вызов правого популизма должен быть основан на переопределении места чувства в демократической системе. Так, Фрэнсис Фукуяма выступил со статьёй, в которой связывал успех Трампа с утратой либеральным проектом качества захватывающего зрелища и силы эмоционального вовлечения[1]. Впрочем, более распространённой линией объяснения успеха правого популизма остаётся (например, в последнем открытом письме, подписанном Бернаром- Анри Леви, Светланой Алексиевич, Орханом Памуком и другими либеральными интеллектуалами)[2] аргумент иррационального страха и невежества. Так или иначе, налицо психологизация популистского поворота, которая рассматривает новую консервативную волну, прежде всего, как радикальную несовременность – выбор дезориентированных масс, продиктованный неуверенностью в будущем и желанием продлить свою жизнь в иллюзорном прошлом вместо того, чтобы смело смотреть в лицо настоящему и побеждать собственные страхи (в том числе связанные с ростом социальной и экономической нестабильности). Эмоциональный консерватизм популистов предстаёт как свидетельство кризиса в более или менее сбалансированной политической системе, которая прежде успешно функционировала в западном мире на протяжении десятилетий.

      Представление о консервативном выборе как об антисистемном и радикальном заставляет взглянуть иначе на консерватизм как таковой. Ведь его устоявшееся понимание связано как раз с обратным значением: умеренностью, неготовностью к резким переменам, стремлением защитить то, что имеется в действительности и унаследовано из прошлого. Более того – сам призыв к защите ценностей либеральной демократии от атак популистов также может быть охарактеризован в качестве консервативного: зачем отвергать систему, уже доказавшую свои преимущества ради безответственных обещаний, за которыми не стоит ничего, кроме негативных эмоций? Неслучайно, что электоральными жертвами правого популизма становятся не только либеральные и левые центристы, но и традиционные консервативные партии (вроде немецкой ХДС или британских консерваторов), которые вынуждены радикализировать свою риторику, чтобы не потерять избирателей. Консерватизм, как сила разумного компромисса и политической стабильности, отступает перед напором консерватизма протеста и неудовлетворения существующим.

      Однако если обратиться к консервативной интеллектуальной традиции, в таком конфликте нет чего-то принципиально СКАЧАТЬ