реальной виртуальности, где выдуманный мир есть выдумка в процессе своего создания»48. Кастельс поясняет, что социальная практика дробления времени коренится в том пространстве, в котором такая практика осуществляется. Это пространство на протяжении долгого времени отождествлялось с дистанцией. Информационные технологии сделали это понимание устаревшим. Как исторические исследования после Куна уже не могли разворачиваться хронологически, не рискуя оказаться морально устаревшими в сравнении с парадигмальным подходом, так и общество «new normal» теперь выстраивается на пересечении потоков – капитала, информации, коммуникации, мерцающих сообществ, технологий, звуков или символов – и вокруг них. Мы имеем дело уже не с фугой Баха, а с джазовым оркестром, ансамблем единовременных элементов. Историческая предрасположенность западной цивилизации, выработанная на заре модерна и доведенная до предела в начале XX века, утвердила темпоральную стрелу прогрессивного времени, которая дробится на куски в «информациональном» обществе; тотальное объятие новых медиа парадоксальным подкладочным образом возвращает нас в «сезонность» аграрного время восприятия, к временным циклам античности—пользование человеком сетью проходит под знаком «сессионности», социальные временные практики разлагаются под напором информации. Мы не просто становимся свидетелями ревизии времени в увязке с возникновением альтернативных по значению социальных практик или временной обратимости, мы имеем дело с более масштабной трансформацией. Кастельс убежден, что мы становимся свидетелями того, как смешение времен в пространстве потоков коммуникации служит созданию вечной вселенной, «не саморасширяющейся, но самоподдерживаемой, не циклической, но случайной, не рекурсивной, но инкурсивной (incursive): вневременное время, использующее технологию для того, чтобы избавиться от контекстов своего существования и избирательно присваивать любую ценность, которую мог бы предложить каждый контекст вечно-настоящему»,49 вселенной, которая существует в одновременном и вневременном, виртуальном, режиме.
Такая доминирующая темпоральность «new normal» возникает в тот момент, когда «характеристики данного контекста, а именно „информациональная“ парадигма и сетевое общество, порождают систематическую пертурбацию в порядке следования явлений, происходящих в этом контексте. Эта пертурбация может принимать форму сжатия временных промежутков между событиями, нацеленного на мгновенность, или же случайных разрывов в последовательности событий. Устранение очередности создает недифференцированное время, которое равнозначно вечности. <…> Вневременное время принадлежит пространству потоков, тогда как временная дисциплина, биологическое время и социально детерминированный порядок следования характеризуют местности всего мира, материально структурируя и деструктурируя наши сегментированные общества. Пространство придает
СКАЧАТЬ
