При свете Жуковского. Очерки истории русской литературы. Андрей Немзер
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу При свете Жуковского. Очерки истории русской литературы - Андрей Немзер страница 50

СКАЧАТЬ песнями и славою Ахилла».

      Это «Рождение Гомера» (1816).

      Вот солнце зашло, загорелся безоблачный запад;

      С пылающим небом, слиясь, загорелося море,

      И пурпур и золото залили рощи и домы.

      Шпиц тверди Петровой, возвышенный,

      вспыхнул над градом,

      Как огненный столп на лазури небесной играя.

      Угас он; но пурпур на западном небе не гаснет;

      Вот вечер, но сумрак за ним не слетает на землю;

      Вот ночь, а светла синевою одетая дальность:

      Без звезд и без месяца небо ночное сияет,

      И пурпур заката сливается с златом востока;

      Как будто денница за вечером следом выводит

      Румяное утро…

      Это «Рыбаки» (1821); те, кто читал «Евгения Онегина» внимательно, должны опознать картину летней петербургской ночи, – 26 строк идиллии Гнедича (в ранней редакции) Пушкин поместил в примечание к первой главе романа в стихах.

      Бросайся, пускайся, на берег противный плыви,

      Могучие руки раскинь ты на волны, как весла,

      Грудь сделай кормилом, а гибкое тело челном.

      И если дарует Господь и Пречистая Дева

      И выплыть и видеть и стан наш и сборное место,

      Где, помнишь, недавно тембрийскую козу пекли;

      И если товарищи спросят тебя про меня,

      Не сказывай, друг, что погиб я, что умер я, бедный!

      Одно им скажи, что женился я в грустной чужбине;

      Что стала несчастному черна земля мне женой

      И тещею камень, а братьями – острые кремни.

      Это «Последнее прощание клефта» – одна из «Простонародных песен нынешних греков» (1824).

      Душе моей грустно! Спой песню, певец!

      Любезен глас арфы душе и унылой.

      Мой слух очаруй ты волшебством сердец,

      Гармонии сладкой всемощною силой.

      ……………………………………………………….

      Довольно страдал я, довольно терпел;

      Устал я! – Пусть сердце или сокрушится

      И кончит земной мой несносный удел,

      Иль с жизнию арфой златой примирится.

      «Мелодию» Байрона (памятную всем по лермонтовскому переложению) Гнедич заставил рыдать по-русски в 1824 году.

      Друг, до свидания! Скоро и я наслажусь моей частью:

      Жил я, чтобы умереть; скоро умру, чтобы жить!

      Этот дистих сложен в 1831-м, при погребении другого поэта – рано и неожиданно скончавшегося Дельвига. Тоже, если по совести, неблагодарно забытого, давно числящегося исключительно по разряду «пушкинское окружение».

      Дельвиг был ближайшим другом Пушкина, Гнедич – старшим приятелем, пытавшимся поперву выступать в роли умудренного наставника. (Гнедич упоенно играл эту торжественную роль, а младшие собратья ему охотно подыгрывали – почтительные послания высокому служителю муз адресовали и Пушкин, и Баратынский, и Рылеев, и Плетнев.) Но, как и Дельвиг, Гнедич был в первую очередь поэтом, а уже во вторую – второстепенным персонажем пушкинского мифа. Потому принужденно (куда денешься) привожу бог весть сколько раз повторенные СКАЧАТЬ