Повести о Ломоносове (сборник). Сергей Андреев-Кривич

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ им показался одетый в заплатанную рубаху старик. За спиной на двух веревках у него болтался заплечный мешок. Старик шел тяжело, опираясь на посох. Михайло и Шубный не сразу его узнали.

      – Э-э, Михайло! – приветливо сказал старик.

      – Дядя Егор…

      – Чай, не признал?

      – Да малость ты…

      – Верно, верно. Полтора года странствую. И в стужу, и в мокрядь. Не красит, не красит… Ох, нет! В скитах был, в скитах*. Спасался. От мерзости. Отдохну теперь – опять пойду. В Выговскую пустынь* пробираться буду. Там, у Денисовых, древлее благочестие[13] блюдется. Пойдешь со мной?

      – Зачем Михайле в Выговскую пустынь? – спросил Шубный.

      Старик только хмуро поглядел на него, не удостоил ответом и продолжал:

      – Был я в Пустозерске, где протопоп Аввакум* жил и в огне преставился, не желая принять никонианскую ересь. Мученическую смерть прияв, во блаженстве теперь обретается. Вот щепу от ограды дома, в котором Аввакума сожгли, несу.

      Он снял заплечный мешок, достал из него кусок дерева и бережно протянул Михайле щепу.

      Что бы сделал сам Егор при таком случае? Осенил бы себя крестным знамением. А не то припал устами. Может быть, след руки великого страстотерпца запечатлен на этой щепе!

      Михайло не двигался.

      – Давненько ты, дед, здесь не бывал, давненько… – сказал Шубный. – Михайло уж когда раскол оставил.

      Дед недоуменно поглядел на Михайлу. Потом раскрыл мешок, чтобы положить туда щепу.

      – Э-хе-хе-хе! Стало быть, Михайло, ты вроде той маха́вки*, что по ветру то туда, то сюда поворачивается? Выгоды, что ль, больше у никониан? Это ты тогда рассудил правильно. У нас-то, кто древлего благочестия держится, кроме страдания, ничего…

      – Страдание вели́ко правдой…

      Дед посмотрел на щепу. Что это – не кровь ли святого страдальца выступила на ней? Вот и лйца Михайлы и Шубного поплыли в сторону в красном тумане, расплываются… Будто смеются Михайло и Шубный… Смеются?

      Ни тот ни другой не смеялись.

      Страшный крик вырвался из груди деда.

      – А-а-а! Кощунствуешь? Нет правды в древлем благочестии?

      Дед высоко занес посох и изо всей силы опустил его на Михайлу. Но Шубный успел схватить старика за руку, удар не пришелся в голову, и палка, лишь скользнув по руке, с силой ударилась о землю и отлетела в сторону. Михайло стоял бледный, но спокойный, не двинувшись с места.

      Рубаха Шубного распахнулась, и из-под нее выбился нательный крест.

      Сумасшедшими глазами дед смотрел на серебряный крест – четырехконечный, никонианский!

      – Крыж! Крыж! Латинский!

      Ведь святой крест только об осьми концах! А это – крыж! Так называют крест поляки – католики! Этот четвероконечный крест чтут и никониане, ругающиеся над истинной верой!

      – Никонианы! На лбу кле́йма! Огненные! Вот! Вот! Горят!

СКАЧАТЬ