Тихое убийство. Инфекция как орудие преступления. Алексей Ракитин

Чтение книги онлайн.

      В далёком уже апреле 1979 г в Свердловске началось странное. В первой декаде месяца в больницу №24, расположенную на юго-востоке города, стали поступать больные с тем заболеванием, что первоначально диагностировалось как «пневмония». У них наблюдалась традиционная для сезонных лёгочных заболеваний симптоматика – высокая температура, кашель, затрудненое дыхание, потливость, общая слабость. Тривиальное, в общем-то, течение болезни отличалось разве что тяжестью.

      Также до некоторой степени странным могло показаться и то, что больные поступали из Чкаловского района. Впрочем, последнее обстоятельство могло объясняться особенностями работы машин «скорой помощи», которые везли больных туда, куда было ближе доехать и где не отказывали в приёме.

      Точную дату того, когда началась эпидемия, сейчас установить невозможно. Даже тогда, в 1979 г, врачи не могли прийти к единому мнению на этот счёт. Однако, все сходятся на том, что первым лечебным учреждением, принимавшим больных, явилась именно больница №24. На 2-й или на 3-й день этой «эпидемии пневмонии» её терапевтическое отделение оказалось заполнено и для размещения новых больных уже попросту не оставалось места. Тогда поток вновь заболевших перенаправили в больницу №20.

      Именно там они стали умирать и смерти эти привлекли внимание.

      Примерно так начинается эта история в изложении Телевизионного Агентства Урала (ТАУ), представленная вниманию телезрителей ещё в 1999 году в почти 2-часовом проекте «Сепсис – 002». У нас нет оснований не доверять предложенной ТАУ завязке тех событий или как-то видоизменять её, поскольку она излагается непосредственными участниками. Фильм ТАУ интересен, лаконичен и притом очень насыщен информационно, его можно и даже нужно посмотреть.

      Что же последовало далее? Процитируем рассказ главврача больницы №24 Маргариты Ильенко о событиях тех дней, воистину, умри, а лучше не скажешь: «Стационара тогда у нас действительно не было, лечили в тесноте. И такой наплыв больных оказался совершенно неожиданным, часть из них мы поэтому повезли в „двадцатку“. И вдруг оттуда мне звонит главный врач Яков Клипницер: – Слушай, Ильенко, у нас тут двое „твоих“ умерли… Я опешила: – Как? А диагноз? – Похоже на пневмонию… Через некоторое время – снова звонок. Клипницер: – Маргарита Ивановна, я в панике: еще трое скончались! – Да от чего? – Токсическая пневмония… Честное слово, аж пот прошиб. Ведь если эта болезнь не затянута, нет других осложнений, „накладок“, то летальных исходов от пневмонии практически нет, что, думаю, любому подготовленному медику хорошо известно. А тут почти мгновенная, тяжелейшая форма!» (цитата по: Сергей Парфёнов, «Смерть из пробирки», журнал «Урал», №3 за 2008 г).

      В рассказе Ильенко обращает на себя внимание некоторая неясность, а именно: непонятно, происходили ли телефонные разговоры с Клипницером в разные дни, или же на протяжении одного дня. Это имеет важное значение и в своём месте станет ясно почему. Мы же пока станем считать, что события были растянуты во времени и Ильенко разговаривала с Клипницером в разные дни, т.е. два разговора произошли на протяжении двух дней. А вот на третий день смерти госпитализированных начались и в больнице №24. По воспоминаниям Ильенко в одну ночь умерли пятеро. Ещё раз подчеркнём: точная дата начала эпидемии неизвестна и сейчас уже вряд ли может быть установлена (в своём месте станет ясно почему), но точная датировка завязки тех трагических событий имеет существенное значение для правильного понимания общей картины.

      Первая достоверная дата, к которой мы можем привязаться и которая очень важна для понимания происходившего тогда – это 10 апреля 1979 г.

      В тот день впервые для обозначения происходившего в Свердловске прозвучало словосочетание «сибирская язва». Произошло это, как несложно догадаться, при обстоятельствах СКАЧАТЬ