Репрессированный ещё до зачатия. Анатолий Санжаровский

Чтение книги онлайн.

      Но… Деваться некуда.

      Мне не хотелось угодить в семейство пернатых и мы в воскресенье с утреца забрели в какой-то едальный комбинатишко на четвёртом этаже.

      На доске объявлений на стене:

      В едальне не было салфеток.

      Выбрали столик в уголке.

      За соседним столом дули чай из тульского самовара с тульскими пряниками… Тульская экзотика…

      Но нашу упористую дурь чаем из тульского самовара не угомонишь.

      Заказали поллитровку водочки. К водочке.

      Разливает Евгений по стакашикам и назидательно говорит:

      – Тот страшный бездельник, кто с нами не пьёт! Вот такой, Толя, крок-сворд.

      Энергично подняли лампадки на должную комсомольскую высоту.

      – Ну, Толя, тост скажете?

      – Я ни одного не знаю.

      – Тогда… Шиллер как сказал? «То, что противно природе, к добру никогда не ведёт». Так давайте же выпьем! Ведь это природе совсем не противно!

      Второй тост был уже позаковыристей:

      – Люди не проводят время, это время проводит их. Так выпьем же за то, чтобы нас никто и никогда провести не мог!

      По два стакашика мазнули и мы уже оч-чень даже хороши.

      Повело Женюру на философию.

      Наливает он в стакашики и спрашивает:

      – Знаете ли, Толя, с кем всю жизнь спит мужчина?

      – Скажете – узнаю.

      – До пяти лет – с соской, с пяти до десяти – с мишкой, с десяти до пятнадцати – с книжкой, с пятнадцати до двадцати – с мечтой, с двадцати до тридцати – с женой, с тридцати до сорока – с чужой, с сорока до пятидесяти – с любой, с пятидесяти до шестидесяти – с грелкой, с шестидесяти до семидесяти – с закрытой форточкой. Так выпьем же за то, чтоб никогда не закрывались наши форточки!

      Мы чокнулись и трудно выпили. И он зажаловался:

      – Маркс умер… Ленин умер… Вот и моё здоровье пошатнулось… Чувствую, скоро моя форточка захлопнется…

      А на дворе жаруха. За тридцать!

      Оказалось, не только я, но и он – питухи аховые. С одного водочного духу немеют языки. Что мы там приговорили? Совсем малёхонько. Зато уже сидим, держась за подлокотники кресел. Державно уставились друг в друга. А слова толком уже и не свяжем.

      Мы налили ещё по стопарику. С напрягом чокнулись.

      – Ну, Т-т-толя, к-к-каждый человек имеет в мире то значение, которое он сам себе дать умеет… В таком случае б-б-будем пить за нас, за с-с-с-самых з-з-з-з-значи-и-ительных!

      Он мужественно понёс стопку ко рту. Но, похоже, сил не хватило донести до точки опрокидывания и он на вздохе поставил питьё своё на стол и как-то ненадёжно убрёл вниз, цепляясь обеими руками за перила, что лились у стеночки.

      Посидел я, посидел один…

      За пустой столик слева сел грузин и поставил чемодан на стол.

      – Генацвале… дружок, – сказал ему официант, – убери чемодан со стола.

      – Для СКАЧАТЬ