Алиса Коонен: «Моя стихия – большие внутренние волненья». Дневники. 1904–1950. Алиса Коонен

Чтение книги онлайн.

      Сколько гордости ношу я в себе от сознания, что тот, кого я люблю, стоит на такой большой, недосягаемой высоте!

      «Чудный! – нет равного тебе в целом мире»!

      Опять сейчас что-то тоскливое сжало сердце. Стало тягостно и нехорошо.

      Хочется бежать куда-то без оглядки!

      Около 6 часов.

      Мучительно на душе…

      Так нехорошо, так нехорошо, что не дай бог!

      Господи! Какой это ужас!

      Такое чувство, точно в самую глубь раны пропустили что-то острое, колючее и безжалостно бередят ее и растравляют.

      Доходит почти до физической боли.

      Тяжко! Василий Иванович не поздоровался и перед 3 актом не подошел и ни слова не сказал…

      После III акта у меня кружилась голова, раздиралось [душа. – вымарано.] все внутри… Думала, что сойду с ума. В ужасном настроении пошла на IV акт. Уселась с Лаврентьевым. Я не выдержала и сказала ему, что тоска гложет… [два слова вымарано] настроение ужасное – хоть вешаться впору. Сидели, говорили…

      Подошел Василий Иванович и вдруг так неожиданно – «Аличка» (передразнил Братушку [С. С. Кирова]) и улыбнулся так приветливо, ласково… Точно теплый луч упал в душу… Спала какая-то тяжесть, стало легче…

      Он говорил о чем-то с Андреем Николаевичем [Лаврентьевым], а я потихоньку, исподлобья смотрела на него, думала о том, как он бесконечно дорог мне, и тоска жала грудь… И делалось так больно, так жалко… чего-то.

      Днем.

      Сегодня во время репетиции «фьорда»210 вдруг перед самой моей репликой Мария Николаевна [Германова] мне говорит: посмотрите налево в бельэтаж. Я повернула голову – вижу, в ложе сидит Владимир Иванович [Немирович-Данченко]… Мне стало как-то неприятно и досадно [смотреть. — вымарано] на Марию Николаевну. Этим дело не кончилось: в антракте она подошла ко мне, пристально-пристально так посмотрела на меня и вдруг спрашивает: «Ну а что ж будет дальше, Алиса Георгиевна?»

      Я посмотрела ей прямо в глаза – ясно и смело и говорю: «Не знаю, Мария Николаевна, ничего не знаю».

      Повергла ее в большое недоумение.

      Бедная, мне и жаль ее, и злоба на нее разбирает.

      Боже мой, Боже мой! Если бы они знали, как все они мне не нужны, как не нужно мне их внимание, их любовь!

      Впрочем, нет, лгу сама себе. Мне дорого отношение Владимира Ивановича. Очень дорого…

      Я лгу, когда говорю, что он для меня – ничто… Лгу, лгу…

      Я не равнодушна к нему, нет! Более того, бывают минуты, когда я увлекаюсь им серьезно и глубоко. Что это – я не знаю…

      Но бояться меня? Милая Мария Николаевна… Зачем, Господи!.. Да разве я стану на ее дороге… Без малейшего намека с ее стороны – я отойду в сторону…

      Мне СКАЧАТЬ