Книжная жизнь Лили Сажиной. Вероника Кунгурцева

Чтение книги онлайн.

      – И то, и другое.

      – Интере-есно. Вон у Тани Буравлёвой предки из Орла сюда прибыли… наверное, прилетели с орлами. А мы из какого, к примеру, места?

      – Ты уже спрашивала… Его… его нет на карте.

      Больше я не настаивала: конечно, тут скрыта какая-то тайна… И раз уж взрослая не желает отвечать на мои вопросы, так чего ж мне еще: тайна – это даже лучше, чем приключение. А вдруг мы с другой планеты?! И вот-вот начнется война миров… Или с не открытого покамест острова, где зарыты сокровища… Йо-хо-хо, и бутылка рому!

      Наш финский дом был поделен на квартиры. Одна располагалась в мансарде, над тремя нижними; жильцы мансарды, черноволосая Тамара Ивановна со взрослой дочерью Нинкой, поднимались по крутой лестнице, скрытой дверью в стене; вход в нашу квартирку был с торца; с другого торца жили Булыгины, их Нелька училась двумя классами младше меня; а между ними и нами лепилась еще дверь, ведущая к двум старичкам.

      Дом стоял на взгорье. Из левых окон нашей холодной веранды открывался вид на далекие горы, которые наблюдали за поселком, и на шоссе внизу, оно, завернув за скалу, пропадало. От поперечной ограды и могучей алычи (говорят, желтая и очень вкусная) поднимался к дому наш сад, а справа, у забора, граничащего с огородом Булыгиных, висели качели – радость этого места. Из окна комнаты – оно выходило на противоположную сторону (до земли один шаг) и на ночь закрывалось ставнями – был виден бугор с почти вертикальной тропой вверх к длинному сараю, где хранились дрова жильцов. Широкая тропа, зажатая между седыми заборами, размытая дождем, оказалась очень скользкой, я едва не упала, когда спускалась с очередной охапкой дров: пусть подсыхают на веранде, завтра хорошо будут гореть.

      Между печкой и низким окном находилась заколоченная дверь, ведущая неизвестно куда. Любовь Андреевна повесила на дверь медвежью картину «Утро в сосновом лесу», но картина только наполовину скрывала тайный ход, откуда могло вылезти – помимо медведей – всё, что угодно. (Если бы я была художником по фамилии Шишкин, или Шишкина, тоже бы рисовала сосны: это ведь родители шишек, а может, их сонные боги, скребущие поднебесье, тогда эта картина что – икона?!) Но Любовь Андреевна клятвенно уверяла, что запертая дверь ведет в коридорчик соседской квартиры, где живут Баба Галя и Валентин Казимирович. Могучая рыжеволосая Баба Галя была с Кубани, а Валентин Казимирович оказался поляк. Порой из-за стенки неслись шум, крики и вой: старички дрались, как оголтелые, – и сухопарый мелкокалиберный Квази-мирович неизменно одолевал огромную, как скала, почти каменную скифскую Бабу Галю. Вчера она приходила к нам, жаловаться Любовь Андреевне на польского супостата, задрала кофту, показывая синяки на спине, и при резком повороте грудь – Баба Галя носила, по ее словам, 10-й размер – так колыхнулась, что я, опасаясь попасть под удар внушительной груши, отбежала в сторону. А детей у старичков не было, никаких, даже взрослых.

      Дощатая уборная для жильцов стояла в стороне от финского дома, СКАЧАТЬ