Шок от падения. Натан Файлер

Чтение книги онлайн.

      – Я сама не знала, зачем живу, – прошептала она.

      – Мам, ты не заболела?

      Она не знала, что едет к подвесному мосту, но на самом деле ей нужно было попасть именно туда. Она поняла это, только когда не смогла найти дорогу.

      – Я потерялась.

      – Сходить за папой?

      – Нет, давай спать.

      – Ты сегодня спишь здесь?

      – А что, нельзя?

      – Конечно, можно.

      – Я потерялась, – прошептала она в подушку. – Даже это у меня не получилось.

      У мертвых есть дни рождения

      Ночью, накануне того дня, когда моему умершему брату должно было бы исполниться тринадцать, я проснулся оттого, что услышал, как он играет в своей спальне.

      Мне все лучше удавалось его представлять. Поэтому я лежал с закрытыми глазами и смотрел, как он достает из-под кровати раскрашенную картонную коробку.

      Саймон хранил в ней свои сувениры, но для таких, как он, мир полон удивительных вещей, и сувениром может стать все, что угодно. Там были бесконечные пластмассовые игрушки из рождественских хлопушек и макдоналдсовских «Хэппи Мил», стикеры от зубного с надписью «Я не боялся» и от логопеда с надписью «Молодец» и «Суперзвезда!». Если на открытках от дедушки и бабушки стояло его имя, они тоже отправлялись в коробку. Еще там были значки «Учись плавать», грамоты, какая-то окаменелость с Чесил-Бич, красивые камушки, рисунки, картинки, открытки, сломанные часы – словом, такая куча разного мусора, что крышка едва закрывалась.

      Саймон хранил память о каждом дне своей жизни.

      Как ни странно, все осталось на своем месте. Иногда мне даже не верилось, что его комната по-прежнему здесь. Помню, вернувшись домой из «Оушн Коув», мы трое остановились в дверях, прислушиваясь к пощелкиванию остывающего мотора и неотрывно глядя внутрь. Комната Саймона никуда не делась; на окнах по-прежнему висели желтые занавески с покемонами. У нее не хватило деликатности тихонько собраться и уйти. Она встретила нас там, где мы ее оставили: вверх по лестнице, дверь рядом с моей спальней.

      Прижимая подушку к груди и не открывая глаз, я вижу, как он роется в своих воспоминаниях, чтобы найти самое важное – лоскуток желтой ткани. Это клочок самого первого одеяла, в которое его завернули живым комочком счастья и страха, и он не желал с ним расставаться. В семь, восемь, девять лет – оно всегда было с ним, он везде таскал его за собой. Пока я не сказал ему, что он ведет себя как маленький. Я сказал, что он носится с этим одеялом, как ребенок, и если бы он не был таким тупицей, он бы и сам это понял. После чего оно исчезло, и все с гордостью признали, что Саймон перерос этот этап.

      Я лежал, прислушиваясь к его возне. Когда он, судя по скрипу одноразовых наволочек, улегся в постель, на меня снова навалился сон. Затем послышался еще один тихий, еле различимый сквозь сон звук: мама пела ему колыбельную.