К истории рода художника Василия Сурикова. Владимир Бахмутов

Чтение книги онлайн.

      Бугач, сын Татыша

      Бугач – красивый, стройный, крепкого сложения молодой татарин – младший сын качинского князца Татыша – стоял на берегу небольшой быстрой речки в окружении полутора десятка своих соплеменников и слушал тревожное сообщение только что вернувшегося из разведки воина. Он со своими нукерами несколько дней охотился здесь – у подножия Долгой гривы, – в ожидании результатов разведки. Вечерело. (Гремячей гривой в Красноярске с давних пор называли сопки, цепью протянувшиеся от города к Собакиной речке. У этого участка есть и другие названия – Долгая грива и Зеленый клин). На пламенеющем закатом небе резко выделялся волнистый контур хребта. Было безветренно, но от горного кряжа уже тянуло ночной прохладой.

      Своим внешним видом молодой батыр заметно отличался от окружавших его людей. На нем поверх нижней одежды был надет полосатый бухарский желто-оранжевый халат, подпоясанный наборным поясом с золоченой пряжкой. К поясу пристегнута кривая татарская сабля в украшенных орнаментом ножнах, за плечом – саадак с тугим луком и колчаном стрел.

      В руке татарин крепко сжимал выточенную из березового корня короткую рукоять с подобранной в кулак сыромятной плетью. Над насупленными бровями широкоскулого лица на голове его возвышалась расшитая золотыми нитями конусовидная шапка с отворотами – подарок киргизского князя Ишея. Убранство батыра дополняли полосатые штаны, заправленные в расшитые узорами мягкие кожаные гутулы с загнутыми кверху носками.

      На широком лугу, раскинувшемся вдоль берега, паслись не расседланные кони. На поляне среди прибрежных кустов из земли бил родничок. Поток чистой ключевой воды, петляя среди кустов, смешивался за ними с желтоватым, кипящим бурунами речным потоком. В нескольких метрах от источника, потрескивая, горел костер. Двое нукеров заканчивали обжаривать насажанную на вертел тушу косули.

      Рядом на расстеленных потах на широких медных подносах лежали две тушки зажаренных зайцев, лоснящаяся жиром куропатка, охапка свежей черемши, несколько головок полевой саранки, стояла плошка с солью. Еще один воин расставлял на потах глиняные чашки. Достав из переметной сумы бурдюк с кумысом, готовился разлить его по чашкам; с любопытством поглядывал на стоявших рядом предводителя и вернувшегося из разведки воина.

      Лазутчик сообщал о том, что урусы закончили постройку на Красном яру большой деревянной крепости. Их там много, – почти столько, сколько дней в году. Даже на рыбную ловлю и сенокос они выходят группами по десять-пятнадцать человек. Возятся у реки чуть ли не без штанов, а при сабле, а то и с пищалью. Сменяя друг друга, непрестанно стоят с огнебойным своим оружием на стенах крепости, выходят раз в несколько дней конными отрядами по двадцать – тридцать всадников, чтобы ездить по степям и, нагоняя страх на окрестные племена, собирать ясак. Берут его и соболем, и белкой, и лисицами, и рыбой, и хлебом, и лошадьми. А кто не дает или противится, – тех жгут, бьют смертным боем, берут ясак силой.

      На Кум-Тигее поставили урусы караульную вышку, с которой во все стороны все видно, и днем не подберешься к ним незамеченным. Ночью только вот и удалось пробраться, высмотреть все, а потом весь день отсиживаться в лесу, чтобы не схватили.

      Бугач выслушал разведчика молча, ни о чем не переспрашивая. Проголодавшиеся воины толпились вокруг, стараясь не нарушить раздумий своего предводителя, время от времени поглядывали на завершавших свою работу воинов у костра. А те, положив зажаренную тушу косули на подстеленные ветви прибрежных кустов, разделывали ее, ловко работая ножами, подносили и складывали куски мяса на поднос с тушками зайцев и куропатки. К трапезе было все готово.

      Молодой батыр сел, наконец, на предусмотрительно постеленную перед ним кошму. Воины последовали его примеру, разместившись кто как, тесным кольцом вокруг еды. Бугач сложил ладони у подбородка, привстал на колени и, обратив взгляд на небо, скороговоркой зашептал молитву. Воины тоже стали молиться. Потом, негромко переговариваясь, приступили к еде, обсуждая между собой мастерство хлопотавших у костра нукеров, и вкус приготовленного жаркого.

      Бугач брал с подноса куски мяса, разрывал их руками, неторопливо жевал, обсасывал косточки, отрешенно смотрел на сидевших вокруг воинов, но мысли его были далеко от трапезы и разговоров соплеменников.

      – Как же так? – думал Бугач, – он слышал от отца, что было такое раньше, – там, на родине, за Тоболом. Думали, что ушли от русских, будем теперь свободно жить, никому не будем ясак платить. А тут стало еще хуже. Киргизы приходят – давай, монголы приходят – давай, недавно от тунгусского князца Тасея пришли, грозились, – тоже давай. Ну, этих, слава Аллаху, всех порезали, никого живым не оставили, – долго не придут. А теперь вот еще и урусы снова пришли, – опять давай.

      Где на всех наберешься? Соболя в наших местах мало, белки тоже много не набьешь, лисицы табунами тоже не бегают… Лошадей давай? Баран давай? Рыбу давай? А самим СКАЧАТЬ