Горестная повесть о счастливой любви. Октябрь серебристо-ореховый. Дракон, который плакал. Виктор Аркадьевич Бердинских
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Горестная повесть о счастливой любви. Октябрь серебристо-ореховый. Дракон, который плакал - Виктор Аркадьевич Бердинских страница 2

СКАЧАТЬ советских писателей и деятелей науки на стенах (развешены только что – перед приездом какой-то очередной начальственной комиссии).

      Возле барака – дневальный, з/к Г р и ш а – по прозвищу «С и н ь о р».

      Направо от площади – производственное здание (также в разрезе), с огромным ящиком электрореле на стене.

      Наверху, над входом, вывеска – «Электроцех».

      На площади – рядами стоит на коленях вновь прибывший этап заключённых (человек тридцать): все – в одинаковых чёрных «казённых» робах-телогрейках и грубых («на рыбьем меху») кирзовых сапогах.

      Обыск («шмон»): между рядами снуют надзиратели – в чекистских фуражках, полушубках, валенках.

      Обшариваются вещмешки («сидоры»), стоящие перед каждым з/к, а также (не обращая внимания на мороз) «производится личный досмотр спецконтингента».

      Толкотня, краткие и крикливые команды, отборная ругань.

      Перед согбенной и продрогшей колонной этапников неторопливо прохаживаются оперуполномоченный («кум») капитан Л е д е н ц о в и

      З а м п о л и т лагпункта: они руководят «шмоном».

      Шумовой фон (приглушенно, издали): скрежет лесопилки, лязг и грохот на нижнем складе («лесобирже»), ржание рабочих лошадей, свистки паровозов на железнодорожной узкоколейке.

      Внезапно всё замирает.

      На авансцене зачитывается (вживую или в записи) стихотворение

      «Мы ходим по костям…».

      Окончание «немой сцены» и продолжение действия – по удару лагерного «била» (подвешенного у КПП – «вахты» – куска железнодорожного рельса).

      Л е д е н ц о в (поднимает руку и командует). Закончить досмотр!

      Надзиратели кучкуются возле начальства и уходят.

      Заключённые подбирают разбросанные вещи и разбредаются по назначенным баракам – на «поселение».

      В центре площади остаются только вновь прибывший, переминающийся от мороза с ноги на ногу з/к П ё т р И в а н о в и ч и случайно оказавшийся здесь местный лагерник Н и к о л а й.

      Н и к о л а й (подходя к П е т р у). Что, паренёк, не жалует лагерный-то Дед Мороз?

      П ё т р (еле шевеля губами). Да уж – как будто черти всю ночь на мне горох молотили…

      Н и к о л а й. Ну – ништяк: сейчас в бараке оклемаешься помалу…

      П ё т р. Добраться бы до него: что-то больно уж худо мне… Хотя бывало и похуже. На сортировке в тридцать градусов выгрузили в час ночи – прямо в снег по колено, мордами ничком уложили. А добрая половина этапа – в летней одежде и обуви, кое-кто – вообще в тапочках… Тут же – на улице, при свете фонарей – затеяли «санобработку»: стригли всех наголо. Длинноволосых набралось человек восемьдесят – так что стрижка эта шла до самого утра. Многие поморозились: ноги, руки, щёки… Ну а когда запустили на ночёвку в зону, «блатняки» провели свой «шмон»: все более-менее приличные и тёплые вещи забрали себе, а «на сменку» всучили всякое рваньё… Я вот тоже только в «казёнке» остался…

      Н и к о л а й. Ну, это всё – дело наживное: была б голова на плечах, да целая к тому же… А ты, хлопчик, из каких мест будешь?

      П СКАЧАТЬ