Па-де-де. Роберт Кармин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и мне видится в этом некий вызов – да, мол, мне много лет, и я этого не стыжусь. А может, ей просто было лень этим заниматься. Чуть ли не половину ее лица скрывали черные очки.

      Сквер по случаю теплого солнечного дня был полон стариков и детей. В воздухе стоял приятный гомон из птичьих и детских голосов и шума легковушек, сворачивающих на Лиговку или с нее на Невский.

      В центре сквера стоял сам Пушкин, на постаменте. И, если памятник ему на площади Искусств знают все, то об этом, на улице его имени, – немногие. Легенда гласит, что в доме №11 проживал зажиточный господин – не то во всем доме, не то этаж в нем занимал – большой поклонник великого поэта. А у богатых свои причуды. И захотелось господину лицезреть из своих окон Александра Сергеича. Так и появился этот малоизвестный даже коренным жителям монумент.

      Но что-то я увлекся статуей и оставил без внимания живую даму. Да, совсем забыл вам представить героиню моей истории. У нее экзотичное имя – Дайна.

      По-видимому, ждала она человека, которого прежде никогда не видела. На это указывало то напряжение, с каким она вглядывалась в каждого, кто появлялся в небольшом сквере.

      Но вот она помахала рукой, чтобы привлечь к себе внимание высокого стройного мужчины средних лет, темноволосого и голубоглазого, как Ален Делон. По-моему, она узнала его сразу же, как только он показался. Может, я ошибаюсь, что они не знакомы?

      Чтобы подслушать их разговор, мне пришлось обернуться котом и прилечь у ее ног. Если б я знал, что в этой шкуре придется провести два часа…

      – Здравствуйте! Это вы…

      – Я, Юрий Николаич.

      Ах, все-таки не знакомы, я не ошибся! Но как же она так сразу его узнала?

      Он присел рядом. Не снимая очков, она пристально вглядывалась в его лицо. По моему мнению, дольше молчать было неприлично. Дайна это тоже почувствовала и стала задавать вопросы, которые ее волновали. Он охотно отвечал.

      Так вот кто он такой!

      – Скажите, – обратился к ней Юрий, – почему вы выбрали для нашей встречи именно это место?

      Она слегка и с грустью улыбнулась.

      – С этого дома, – она кивнула назад, за спину, – и начался мой Питер – я прожила здесь полгода. А в этом сквере мы как-то встречались с вашим батюшкой. В день моего рождения.

      – Вы… его любили? – неуверенно спросил собеседник.

      Она ответила, не задумываясь:

      – Нет. Я его боготворила.

      Я чуть не мяукнул: "Это как?" Юрий тоже не мяукнул, но, подозреваю, как и я, был ошарашен.

      И тут я заметил, что Пушкин понимающе улыбается. Видимо, он был единственным из всей компании, кто разгадал этот парадоксальный ответ.

      Гостиный двор на Пушкинской

      Расставшись с Юрием, дама вошла в просторную парадную старого, дореволюционного дома. Поднялась на лифте на четвертый этаж, остановилась у большого низкого окна на площадке, достала тонкую сигарету и закурила. Молодой хозяин той квартиры, в которой когда-то ее приютили, лет двадцать пять как уже жил в Израиле. А его отец покоился с миром в Святой земле.

      Так случилось, что в их студенческой группе, в основном, были ребята с разных уголков огромной тогда страны Советов. И, как обычно бывает, сколотилась небольшая компания из близких по духу и интеллекту нескольких парней и девчонок, которые крепко сдружились за годы учебы в Ленинградском университете и не прерывали связь после его окончания.

      Получив дипломы журналистов, они разъехались по домам, Дайна – в Вильнюс. А Боря был коренным ленинградцем, из семьи известного в городе скрипача и библиофила Владимира Мазеля, которого все называли Хананычем. Такой библиотеки, как в квартире на Пушкинской, Дайна больше нигде никогда не видела.

      Все они были молоды, амбициозны, а времена начавшейся горбачевской перестройки сулили им интересную и кипучую профессиональную жизнь. Их ожидания сбылись, но несколько не тем образом, каким они себе это представляли.

      …Дайна взволнованно говорила Боре по телефону о бурлящем Вильнюсе. Ничего толком не поняв из ее сбивчивого рассказа, он предложил ей приехать в Питер на выходные, чтобы все обсудить. Была осень 1988-го.

      На кухне пятикомнатной квартиры гостья поведала открывшим рты Боре, его сестре и отцу о «Народном фронте», который называл события лета 1940-го советской оккупацией и требовал выхода из СССР. Она рассказывала о лозунгах на митингах: «Русские, убирайтесь вон!», «Иван – чемодан, вокзал, Россия!»

      Выглядела Дайна напуганной.

      Боря не хуже своей сокурсницы знал, что у нее русская фамилия, а отец – полковник в отставке, то есть самый что ни на есть "оккупант".

      – Поговаривают, СКАЧАТЬ