Боги на сцене. Егор Андреевич Ильченко

Чтение книги онлайн.

      Мы продолжали прогулку, а Первый уже мечтал о постановке “Манифеста”. Тогда, в кабинете Строгого, он требовал соединить оба сценария воедино, и начать именно с “Манифеста”, а закончить – “Монологом”.

      – Раз уж так получилось, что мы со Вторым имели один и тот же неизвестный источник вдохновения, да еще и трудимся в одном театре, то нетрудно предположить, что все это далеко не случайно, – говорил мне Первый.

      А затем сказал следующее – каждое великое, в том числе и светлое дело почти всегда начинается с хаоса и разрушения. Все это, по его словам, как раз и присутствовало в “Манифесте”. А созидание начиналось в части Второго, поэтому-то написанные ими вещи были гармоничны друг с другом.

      Я слушал его и в целом был согласен, однако из головы не уходила настороженность Строгого и его мрачное лицо, когда он запретил мне читать “Манифест”.

      Первый спросил меня, читал ли я его. Я ответил, что нет. Он остановился, покачал головой и сказал, что в определенном смысле совершил глупость, отдав Строгому единственный экземпляр.

      – У меня есть предчувствие, что он мне его не вернет, – заключил Первый.

      На том и распрощались. Напоследок я выразил надежду, что “Манифест” все-таки одобрят, и пошел домой, окутанный тяжелыми мыслями. Первый, Муза, их ребенок, Строгий, Второй, грядущая постановка… Хорошо, что вечер был чудесный. Яркие огни N. и его замечательные жители могли привести в чувство кого угодно.