Великий Инквизитор и поколение Z. Утёк III. Проверь свой IQ. Раф Гази

Чтение книги онлайн.

      Я начал соображать, но, как обычно, ничего не получилось. Напрягать мозги у меня никогда не получается.

      – Не знаю. Слаб умом, – был вынужден признаться я.

      – Смотри… – взялся было разъяснять Иваныч.

      Но я его остановил:

      – Не гони, Иваныч, «ямщик, не гони лошадей». Давай еще по одной, а то мозги напрячь не получается.

      – Может, пока тормознемся? А то зачастили.

      – Не капай мне на мОзги, не говори навзрыд, не капай мне  на мОзги, душа еще болит, – дурашливо и фальшиво пропел я.

      – Понял, – легко согласился Палыч, – без сто грамм здесь и правда ничего не разберешь.

      Выпили, закусили. Ананасом. Рябчиков не было, наверное, их слопали буржуи.

      – Вот смотри, – пошел на второй заход Палыч. – Блок написал…

      – Маяковский.

      – Какая хрен разница! Блок! Маяковский! – стал выходить из себя Палыч. – Ты можешь помолчать?

      – Могу.

      – Вот молчи и слушай. "День ТВОЙ последний приходит, буржуй" – это пролетарская версия. Дескать, ты, буржуй, пока кушай своих рябчиков, ананасиков жуй, но скоро мы отправим тебя в могилу. Так?

      – Так.

      – А вот другой вариант, секретный: "День НАШ последний приходит, буржуй". То есть, пролетарии вроде как сами признают, что скоро наступит их последний день. Буржуи, как жевали рябчиков и ананасов, так и будут продолжать их жевать, а вот пролетариям скоро наступит хана. Понятно?

      – Как это?

      – А вот так. Это и есть новый мир. В нем не будет ни больных, ни убогих, ни униженных, ни оскорбленных.

      – Жаль только жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе.

      – Пушкин?

      – Некрасов.

      – Как точно сказано! – с плаксиво-трагической ноткой в голосе пролепетал знаток поэзии золотого века и шумно засопел.

      По толстым, изрезанным глубокими морщинами щекам старика потекли крупные слезы. Я налил снова. Иваныч выпил, не закусывая. И размазывая слезы кулаком по лицу, грустно признался:

      – Я скоро умру. Я тяжело болен, у меня рак.

      Иваныч наполнил свой фужер до краев, и опять быстро его осушил.

      – А вот ты, мой друг, доживешь до той прекрасной поры. Сто процентов! Некрасов писал не про тебя, а лишь  про меня.

      Я думал, что Иваныч сейчас тут же заснет за столом, уронив голову на свои тяжелые кулаки. Действительно, он прикемарил, но совсем на чуть-чуть, минутки на две. Очнувшись, сразу взял себя в руки и произнес  длиннющий монолог.

      Не все умные мысли из его мудреной речи я понял и запомнил, –  тоже ведь принял на грудь будь здоров (если б бакарди гнали не из опилок, то чтоб нам было из двух, трех, четырех бутылок). Однако то, что застряло в памяти, я попытаюсь вынести наружу и донести до тебя, мой верный читатель.

      Как ни печально, эскулапы отпустили  Грэй Иванычу всего два-три месяца жизни. Рак – это серьезно. И ему срочно нужно было найти человека на свое место. Иваныч, если верить его словам, был едва ли не правой рукой СКАЧАТЬ