Лунный Дон. Из цикла «Черезполосица». Аркадий Макаров

Чтение книги онлайн.

      ЛУННЫЙ ДОН

      Он того стоит, чтобы хоть однажды в жизни побывать лунной ночью на его берегах, а если повезёт поставить сети или верши в его неведомые глубины. Тогда и говорить не о чём! Тогда вы не зря жили на этом свете!..

      Лёжа в ожидании хорошего улова под раскидистой вербой, на уже порядком остывшей земле, ты будешь слушать ночь, провожая глазами поднявшийся стоймя со дна реки лунный свет уходящий прямо в небо.

      И… тишина оживает.

      Чу! Слышится звук лёгкого поцелуя, – это батюшка Дон в полусне целует благодатную матушку Землю.

      Очнувшись от долгого ночного морока, закачались заросли тростника в тихой заводи.

      Хорошо и сладко зевнуть в кулак, поглядывая на звёздный икромёт по чёрной воде. Там у самого дна губастая неповоротливая, брюхатая сомиха чешет жирные бока о густой частокол камыша, беспокоя увёртливых и стремительных, как пули, литых окуньков.

      По-русалочьи всплеснулась, задремавшая было щука, выгоняя на берег своих щурят ловить мышей по обильной росе.

      Вышел на охоту степенный сом, распустив свои казацкие усы. Ему бы ещё люльку в зубы… Да он и так самый настоящий донец, ничего не скажешь!

      Ползает по чистому, промытому песку головастый дедушка налим, оглаживает на протоке, причмокивая от удовольствия, свою увеличенную от излишеств тяжёлую печень. Жизнь, она везде – жизнь…

      Ловись, рыбка, большая и маленькая!

      Вдруг в густых, тёмных под луной, зарослях прибрежного тальника резко, как в палец иголка, вскрикнула во сне какая-то птаха. Приснилось ли что бедной маленькой певунье? Может лупоглазый филин или ястреб-быстрое крыло её растревожил, как знать? Прокричала, стряхивая с крыла первую росу, прокричала и успокоилась.

      Дон… Дон… Дон… Слышите колокольный отзвук в этом имени, коротком, как русский православный путь в небо.

      Эти живые картины у меня всегда встают перед глазами, когда я начинаю перечитывать стихи воронежского поэта Александра Голубева. Он казак, почётный полковник Войска Донского, уроженец вольной, политой потом, свинцом и кровью, земли. Так он пишет о своей малой родине:

      «Жаль моя, Еланская станица!

      Путь твой крут, отважен и свинцов.

      Здесь дано лишь плакать и молиться

      Над покоем дедов и отцов».

      На счету у поэта более десяти поэтических сборников: от юношеского «Мой первый снег» до недавнего с неожиданным библейским названием «Судный час». Название само за себя говорит о больной совести поэта за всё, что твориться на белом свете. Здесь уместно привести полностью одно небольшое, но характерное для А. Голубева, стихотворение:

      «Я живу, беспокоясь непонятной виной…», но это уже из другого стихотворения, где поэт несколько рефлексирует перед властью материального мира, его волчьим повадкам хищным и безжалостным. Художник, если он настоящий художник, то всегда – лакмусовая бумага, индикатор состояния общества. Недаром же говорят, что все дороги проходят через сердце поэта.

      Конечно, не количество книг делает человека поэтом, но его художественное мироощущение, его способность в обычном, повседневном видеть мировую гармонию, предощущение Бога. « Отдам поклон заиндевевшей вербе, и старым куреням, и декабрю…» – там, там живет его уютный, домашний казацкий Бог. (Мой первый снег)