Президент Московии: Невероятная история в четырех частях. Александр Яблонский

Чтение книги онлайн.

      – … Подожди, сынок… Не торопи… Работал он у речки. Широкая такая. Напротив большого храма. Храм огромадный, но на нашу церковь не похож, купола не зеленые, а как золотые… Любили его там… Не в храме, а где работал… Учил, но не детей… Молодых учил… Чему, не ведаю… В храм ходил, но в другой… А потом он начальником сделался, но где, не пойму, прости. Притомилась я…

      Через три часа вертолет Департамента чрезвычайных ситуаций, индийского производства – «Кондор Стремительный» доставил два мешка сахара и, в придачу, два килограммовых пакетика гречи. Евдокуша забыла, как она выглядит, – даже прослезилась от неожиданности – молодость вспомнила.

      Николай Павлович Драбков стал сдавать. Он не потерял ясность мышления, умение видеть все аспекты различных ситуаций и, главное, чувствовать малейшие дуновения, исходившие из Кремля, Белого дома, со Старой площади, тончайшие изменения настроений различных слоев общества, то есть элит, прослеживать глубинные течения политической жизни страны. Всё, казалось, было так же, как двадцать, тридцать, десять лет назад, независимо от того, возглавлял ли он таймырскую геологоразведку, Отдел ЦК ВЛКСМ, департамент министерства или Издательский дом «Московский каратист» – МК (ранее «Молодой коммунист» – МК). Он отличался вдумчивой и взвешенной манерой при решении важных вопросов, непоказным доброжелательством в отношении к коллегам, особенно, к подчиненным и от него напрямую зависящим. Кем-то пущенная утка, что он якобы до сердечных радостных спазм любит давить вездеходом диких, но прирученных, прикормленных животных типа оленей, была давно забыта. За интеллигентность по сей день его считали евреем. У нас в России с незапамятных времен повелось принимать людей интеллигентного вида за евреев. И это справедливо: все представители этой типично российской социальной группы – люди «чеховской породы» – похожи на сынов Израилевых. Может, бородкой и очками, может, умением и потребностью задуматься, может, мягкими манерами, чуткостью, тягой к совершенствованию и самобичеванию, осмысленной речью, сметливыми глазами, умом, по недоразумению и с непривычки принимаемым москвитянами за хитрожопость… Может, потому, что и те и другие раздражают основное население. А Николай Павлович ещё в стародавние прекрасно черносотенные времена перед самой агонией советской системы прославился тем, что брал на работы пархатых и – ничего, как с гуся вода… Всё было как прежде – спокойствие, мудрость, деликатность. Вот только реакция стала не та, да и нюх притупился – возраст. Раньше бы никогда не проморгал вызревающую сенсацию, да что сенсацию – переворот! Так же, как кошки за сутки до землетрясения переносят своих котят из домов в луга, а птицы покидают насиженные гнезда, так и Николай Павлович загодя менял свой окрас, систему ценностей, образ мышления – и всегда был достоверен, убедителен и естественен в своих метаморфозах. Более того, создавалось – и не без оснований – впечатление, что именно он подготавливал эти изменения, или, во всяком случае, своим СКАЧАТЬ