Или победить. Или умереть. Юлия Владимировна Букатова

Чтение книги онлайн.

      Это была короткая, едва уловимая вспышка, мелькнувшая резким светом в теле, и нагревшая мои щеки до жжения.

      –Нам ведь нельзя носить оружие, но я койотов отпугиваю. Они часто нападают за Мехико, если ночью один едешь. К тому же, угодья далеко, там по пути деревня. Наши же, бывает, атакуют, а так, в воздух пальнешь, и едешь спокойно дальше. – Диего никогда не говорил индейцы, как и многие из нас, считая это словно оскорбительным, но я, слушая разговоры бабушки, довольно быстро запомнила, как нас называют европейцы, и сама стала так говорить.

      «Посмотри, индейцы научились, рты в нашу строну раскрывать, видимо, плохо вас учили покорности»

      «А, это ты, бледнолицая»

      «Разве индейцам можно стоять рядом с нами в одной комнате?»

      Мы стояли между двух народов, ни один из которых нас не принял. Детей рожденных в браке испанцев и индианок называли метисы. Это считалось лучше, чем быть чистым индейцем, как наши с Диего отцы, но лишь фактически, в разговорах и завистливых тонах соседей, считавших примесь европейской крови манной. Реальность была такова, что индейцы нас ненавидели, а испанцы не считали европейцами.

      Твою национальность определяла внешность – чья кровь проступала сильнее, к тому народу тебя и относили. В большинстве своем, эту войну белые проигрывали, и исключения – одним из которых был и Диего, практически не встречались.

      Я была записана как индеец, когда мне не было и года, но время шло, оно все сильнее проявляло мамины черты, и к семнадцати годам я была одним целым двух разных людей.

      Угольные волосы, с вьющимися концами, обрамляли остроскулое лицо, по высокому лбу которого шли черные брови – с чуть приподнятыми у висков концами. Нос я взяла мамин – ровный, словно его целенаправленно прорисовали карандашом, но с папиным орлиным кончиком. От папы я так же переняла небольшие, аккуратные губы, но с маминой особенностью, в которой нижняя губа полнее верхней. Хотя у меня это и не столько сильно бросалось в глаза, как у мамы, но все же было. Да, в большей степени я напоминала отца, но была черта, выделяющая меня на фоне остальных индейцев – зеленые глаза, как у бабушки Изабеллы, да и кожа напоминала скорее легкий загар испанца, нежели бронзу индейцев.

      В детстве я не понимала этих различий, и была далека от национальной розни. Родители были для меня, в первую очередь, родителями, и детскому разуму было тяжело понять, почему они говорят на разных языках, следуют разным обычаям, и иногда повторяют фразу – «у нас так принято». Им это не мешало, и я не лезла с вопросами, но с возрастом все яростнее бросались в глаза, что родители отличаются. Особенно это проявило себя после переезда на окраину города, в сгусток индейской культуры. Мне было семь лет, и я увидела совершенно другую жизнь, поделенную на мир черных и белых. Только вот я, не принадлежала ни к кому из них.

      –Только не говори, что ты не знала, что ацтеки на своих нападают. – Продолжал Диего, свернув к ателье, показавшему крышу на горизонте.

      Возле СКАЧАТЬ