Истории дождя и камня. Инга Лис

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ мысли о схожести лионца с умершим другом исчезли. – Подойдите. А вы все, – он обернулся к остальным мушкетёрам, – смотреть внимательно.

      Жак подошёл, по-прежнему сжимая шпагу обеими руками, а Шарль взялся за его кисти, ставя их под нужным углом.

      – Вот так. Нет, чуть выше. И отведите корпус максимально назад, когда наносите удар. Как при вышибке.

      Он хотел сказать ещё что-то и не сумел. Смотрел только в зелёные глаза д’Эстурвиля и чувствовал, как сердце буквально заходится от какого-то пронзительного, щемящего чувства. А ещё ощущал под ладонями шероховатую поверхность манжет и тёплую кожу кистей, да что там, он чувствовал каждый волосок на этой коже.

      Пропал зал, пропали остальные мушкетёры – гасконцу стало казаться, будто запястья кадета начинают буквально гореть под его ладонями. А следом его захлестнула волна невероятного, совершенно дикого возбуждения – так, что голова пошла кругом. А ещё… твою мать, если д’Эстурвиль сейчас опустит глаза на его штаны… о нет, только не это…

      Он отдёрнул руки, отшатнулся. Сразу со всех сторон нахлынули звуки. Кто-то о чём-то его спрашивал, остальные галдели, как всегда пользуясь незаслуженным перерывом.

      Племянник его учителя смотрел, растерянно моргая, и на скулах у него медленно проступали пятна румянца.

      – Продолжим позже, – сказал Шарль, едва шевеля онемевшими губами. – Заканчивайте без меня.

      И прежде чем кто-то успел удивиться, поспешил оставить зал.

* * *

      Вот уже который день, совершенно планомерно, целенаправленно и упорно, он пытался забыться.

      Загрузил себя проверками, тренировками и разъездами так, что не помнил даже, когда последний раз спал или нормально ел.

      Пил, не переставая.

      Даже с Женевьевой помирился.

      Не помогало.

      На душе было до невозможного мерзко, Шарль уже давно не ощущал себя так.

      Он и сам не мог понять, что с ним и на кого ему злиться в первую очередь.

      То ли на себя, то ли на своего учителя, то ли на его племянника, который никак не выходил из головы.

      На учителя – за то, что не рассказал вовремя, что племянника, оказывается, тоже зовут Жаком и что у него совершенно невозможные, медово-зелёные глаза. А может, говорил, просто Шарль невнимательно слушал. Хотя… какая теперь уже разница?

      На д’Эстурвиля-младшего (он даже мысленно не мог назвать его по имени) – за то, что… ну, собственно говоря, понятно, за что. А ещё, наверное, за то, что в отличие от артаньяновского кузнеца, тот жив-здоров и сможет наслаждаться жизнью ещё очень долго… если хватит ума, конечно. Но при этом юнец явно не понимает своего счастья.

      Но сильней всего гасконец, естественно, злился на самого себя. За то, что оказался неспособен противостоять мучительным воспоминаниям, с которыми боролся три последних года… а ведь думал, что вполне успешно. За то, что не может удержаться и все последние дни думает не о своём Жаке, отдавшем за него жизнь, а о мальчишке-кадете. СКАЧАТЬ