на слова. Он прекрасно осознавал, чего хочет этот человек, и главное – почему он себя так ведет. Раньше, в детстве, задирая почти всех сверстников, Мако не решался связываться ни с Пато, ни с его братьями. Ответ на эту загадку был прост: Пато с братьями были сыном местного кузнеца, а ведь всем известно, что кузнецы прибегают к помощи духов в своем деле, иначе хороший клинок не получится. А тот, кто водит дружбу с духом, может доставить много неприятностей живым людям, так что связываться с ними было себе дороже. Но все меняется, и детский страх перед кузнецом растаял вместе с семнадцатым в жизни Мако снегом. И так совпало (или те же духи посмеялись), что той весной Пато стал учеником лучшего гана на земле. Такой вопиющей несправедливости Мако просто не мог спокойно принять. Он, казалась, создан для того, чтобы быть ганом. Лучший среди сверстников во всем. В скорости, в ловкости, в быстроте мышления и, в конце концов, в силе. Именно его пророчили на место ученика Тао, а тот, в свою очередь, сойдя с ума (иначе и не объяснить) взял, да и выбрал этого увальня. С тех самых пор Мако не упускал возможности поиздеваться над Пато, и безразлично – рядом тот, или нет. Каждое известие о нем Мако подхватывал и разносил по поселку, по ходу смеясь над его неудачами. В истории учеников не встречалось такого – два года и никаких достижений. Иначе как тупостью Мако оправдать это не мог, чем и спешил поделиться со всеми, кто готов был его слушать. Таких набиралось очень не много, ибо все знали, кто такой Тао Ган, и выбор его, а тем более методы обучения никто оспаривать не решался. «Гану виднее» – думали они, и сами с собой соглашались.
Заметив, что воспитанник Тао никак не реагирует на его слова, Мако сделал несколько шагов в его сторону и заслонил путь. Пато остановился и вопросительно посмотрел на него.
Мако, изобразив на лице сочувствующую мину, по слогам продолжил, подчеркивая тем самым мнимое скудоумие собеседника.
– Я говорю, – медленно и с расстановкой сказал он, – ты настолько глуп, что не в силах понять, о чем тебя спрашивают? Или Тао не говорит с тобой? Может, он уже махнул на тебя рукой и ждет, когда духи избавят его от тебя?
Он притворно рассмеялся, обхватив руками живот.
– Ой, не могу! – согнувшись в поясе, сквозь смех, продолжил Мако. – Наверное, он молится по ночам, и просит небо, что бы оно сбросило на тебя ночную звезду. Это развязало бы ему руки, и он взял бы, наконец, в ученики человека, а не тебя.
Пато осмотрелся, и увидел, что уже не только Мако находится в «хорошем» настроении. Все, кто был неподалеку и невольно слышал их разговор, снисходительно улыбались, предчувствуя интересные события, которые последуют дальше. Сейчас многое зависело от Пато: как он поведет себя, что ответит и в какой форме.
– Возможно – сохраняя покой, ответил Пато. – Я не знаю, о чем думает мастер Тао, но если ты прав, и он мечтает заменить меня достойным человеком, то, причем здесь ты?
