Дорогами совдепии. Юрий Слобода

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ выпадали из облезлых рамок, замученные творческим голодом. Безымянную копию «Лапоть в кокошнике», докушивала моль. Обглоданное нищей крысой чучело крокодила-каймана было музейной гордостью Петра Михайловича. Экспонат запугивал гостей вставными челюстями. С охотничьей страстью он закрепил его под потолком, как птеродактиля археолог. Оно, по-приятельски, скалилось беззубой пастью кистеперой рыбы, сбросившей плавники по старости. Металлическая клеть, должно быть средневековый подарок педагогов-инквизиторов, зияла оскалом рыжего прута. Даже сам Пётр Михайлович не мог вспомнить на кой она ему.

      А в углу, за самодельным вольером, словно в зоологическом питомнике, где проводят опыты, похрюкивало, прохаживаясь, сытно домашнее животное. Филологическая гордость с разумным пятачком. Сюда и привёл Никита наёмную рабочую силу для секретного научного эксперимента.

      Ослепленные могучим знанием, глаза привыкали к серой обстановке.

      – Ух ты, сколько хламу!

      – Это не хлам, а списанный казённый инвентарь. Подлежащий реставрации. – тут же отвечал Пётр Михайлович.

      – Ух ты, у него здесь свинья!

      – Нет, это скромный воспитанник, – завхоз представил питомца и поведал его родословную.

      – Забавный одомашненный кабанчик. Питается преимущественно съедобными объедками из точек общественного питания, расположенных на территории учебного корпуса. Санитар природы и друг человека. Близкое и дорогое мне существо.

      Друг заместителя декана радостно захрюкал, приветствуя его как родственника, бодро хлопая жалостливыми влажными глазками. В самом сердце первой столицы, в кулуарных будуарах гуманитарного вуза, набирало вес и повышало упитанность любимое чадо Петра Михайловича. За обе щёки наворачивая гуманитарную помощь.

      – А это эволюция башмака, на стене?

      – Это крокодил-кайман в засушенном виде. Редкостный экземпляр в моем кабинете. На воле обитает в естественном бассейне Амазонки. Отмечен в Красной книге и у меня в инвентарном журнале.

      – А это чья клеть? Пугачёва?

      – Это клетка моя личная, – скромно пояснил он, не вдаваясь в подробности. И Андрей представил ситуацию…

      Скрипело несмазанное тяжёлое солнце. Выползал из предрассветного подземелья сырой день.

      Как народный заступник Емельян Пугачев, заместитель декана Петр Михайлович в железной клети въезжал на лобное место альма-матер.

      Преклонив голову, молчало студенчество. По докторской щеке декана скользила слеза. Технический персонал взял «на караул» инвентарь.

      – Ага, – проскрежетал ректор.

      – Вот этот несчастный завхоз, принародно объявивший себя заместителем декана по хозяйственной части!

      А из скрипичного футляра приятель извлекал музыкальный топорик, навострив камертоном лезвие.

      – Тридцадцать СКАЧАТЬ