Девять месяцев одного года, или Как Ниночка Ниной Серафимной стала. Нина Курилло

Чтение книги онлайн.

      – А, Червячила! Попался? – ликует Вася. – Нина-Серафимна, а повторите название…

      – А знаете, как это называется? – в меня упирается дерзкий и беспощадный взгляд Милы. – Дешевый популизм. Типа такой продвинутый учитель: и про мат все знает, и самостоятельные до сих пор не проверил…

      Но вот что мне в этой гадюке больше всего не нравится? Брезгливое выражение лица, которое с возрастом превратится в вечно недовольную мину, как у скисших теток? Умение ткнуть в больное место – прямо ржавым гвоздем ткнуть, да еще и провернуть два раза? А может, ты, Ниночка, просто завидуешь? Шестнадцати годам завидуешь, совершенству фигуры, незагаженной перспективе юной жизни, новой сумке модели «планшет»? Нет, пожалуй, нет: не люблю я сумки-планшеты. Не мое это. Вот у Зои – сумка модели Birkin – мое… В смысле, конечно, ее, Зоино, но и мое – тоже. А Мила – это чужое. И даже враждебное – не потому враждебное, что я Милу явно раздражаю, а потому враждебное, что Мила меня явно раздражает. Знаете, есть такие люди, на которых посмотришь – неважно, молодые они или старые, красивые или не очень, но ты смотришь на них, и тебе становится до смерти скучно… Ты даже не знаешь, отчего это, но все, что до этого казалось голубым и зеленым, вдруг становится шероховато-серым. Надеваешь ты, скажем, бабулино любимое колечко – серебряное, с маленьким аметистом, и то и дело поглядываешь себе на палец с точечкой сиреневого предвечернего неба, и вдруг слышишь:

      – Это серебро? И камешек недорогой. Миленько.

      У Лики все было миленько: и мое бабулино колечко, и моя юбка в клетку («Сейчас все носят такую, но на тебе миленько»), и подгоревшие тосты… Хотя нет, когда во время чаепития в честь моего двадцатидевятилетия я сожгла тосты, а Митя вопил: «То есть муж с зубами тебя не устраивает? Это такая закуска типа “Я вас умоляю”?», а благородный Подкормкин безмолвствовал и робко смотрел на Митю, Лика кротко сказала: «А что? Оригинально»… Наверное, и нетронутые самостоятельные у Лики были бы миленькими или оригинальными.

      – …Вы ошибаетесь, Мила: самостоятельные я давно проверила! И проверенные работы я раздам сразу после зачета по стихам Пушкина, чтобы мы уже вместе могли исправлять и переписывать… «Ага-ага! Кого мы лечим! Проверила!» – читается в Милином немигающем взгляде. – «Это вам не запрещенную литературу рекламировать»…

      …Но с Варькой «Телега жизни» не прокатит: не буду же я с больным ребенком изучать обсценную лексику… Да и мама ребенка в соседней комнате. И, беззвучно вздохнув, я начала:

      – Пойдем по пути хронологии – от ранней лирики и стихотворения «Деревня», в первой части которого…

      Видели, как маются маленькие дети? Как они чешут переносицу, коленку, снова переносицу, как они потягиваются, роняют тетрадку, вздыхают, снова чешут коленку, опять переносицу, с немой мольбой поднимают глаза к люстре, проваливаются в счастливое бездумье, зависают с философским лицом в параллельных мирах, так что вы можете дважды повторить про стихотворение стихотворение Пушкина Пушкина, а потом включить в речевой поток какое-нибудь слово, скажем «трансцендентально» – просто чтобы посмотреть, что будет, а потом снова повторить про стихотворение стихотворение? СКАЧАТЬ