По делам нашим. Евгений Васильевич Согласов

Чтение книги онлайн.

      Свою голову Никодим держал на плечах твёрдо, только она у него была заморочена предстоящим делом, приведшим его в это село. Другой заботой являлось собственное хозяйство, о котором Никодим задумался, проезжая ржаными полями с работающими на них крестьянами: мужиками, бабами и их детьми. Стояла середина августа и жатва была в разгаре. Вскоре Никодим поздоровался со знакомым любачёвским мужиком Тарасием, человеком лет сорока, как и Никодим, только в отличие от коротконогого Никодима, Тарасий казался долговязым. Оба худы. Ну и по обычаю всех мужиков того времени – оба бородаты. Правда, Тарасий носил бороду густую и чёрную, а Никодим реденькую, рыжеватую и уже с проседью.

      Тарасий, почёсывая в затылке, вышел к дороге почесать язык со знакомцем и, заодно, дать отдых уставшей спине. Кстати, рубаха его на спине и плечах вымокла от пота. В руке он держал серп.

      "Помогай Бог, – первым заговорил Никодим, останавливая лошадь. – Здорово, Тарасий. Как хлебушко?"

      "Спаси Бог, Никодим, этот год, кажись, с хлебом будем, – с охотой откликнулся Тарасий. – Я, чаю, и вы не в убытках?"

      "Так, считай, в одних палестинах проживаем. Слава Богу, слава Богу".

      "Добро, добро, – Тарасий невольно прищурил один глаз и задал вопрос, который и подстегнул его выйти к дороге, лишь только он издали увидел едущего целовальника. – А ты проездом, Никодим, или к нам, в Любачёво?"

      "Как же! Вас не проедешь, ни на кривой кобыле не объедешь. Творите дела". – "Это ты про Митрия?" – легко догадался Тарасий. – "Про покойника вашего. Так его ещё и Митрием кликали? Одно к одному".

      Тут из несжатой ржи выскочила лохматая собачонка и облаяла Никодима вместе с его лошадью. Лошадь дернулась вперёд, Никодим едва не выпал из седла.

      "Тпру-у-у, холера", – остановил лошадь Никодим, натягивая поводья. Он нахмурился и на неожиданность звонкого лая, и на рывок лошади, и на свои последние слова, не совсем осторожные, не для постороннего уха.

      "Пшёл! Пошёл, Трезвонка, – заставил замолчать кобелька Тарасий. – Ишь, перед хозяином выкобенивается". Трезвонка, как ни в чём ни бывало, улёгся тут же в траву и принялся, делая быстрые движения кудлатой головой и щёлкая зубами, ловить мух.

      "Это он правильно, – похвалил целовальник. – Всяка сволочь норовит перед хозяином показать себя".

      "А ты и не знал, что его Митрием звали?" – попытался вернуться к разговору Тарасий.

      "Знал, – вяло ответил Никодим. – Про то в бумаге прописано было. Забыл. Ладно, Тарасий, у тебя дело и у меня наказ. Поеду. И тебе ведь вёдро не век стоять будет".

      Никодим тронул лошадь, ударив ей в бока каблуками сапог.

      "Известно, до Ильи и поп дождя не умолит, а после Ильина дня и баба фартуком нагонит, – жалея о прерванной вдруг беседе, говорил Тарасий вслед Никодиму.

      "Тпру-у, – остановил лошадь целовальник и обратился к Тарасию. – А что, нового батюшку вы себе выбрали?"

      "Точно, выбрали. Как раз перед Ильиным днём. И рукоположение принял. Отец Офонасий ". – "Офонасий? Не тот ли, который при отце Ларионе в помощниках ходил?"– "Верно, он самый”. – "Смышлёный, помню. Но с чудинкой. А?" – "Ну, это на чей глаз". – "Так оно. Бывай, Тарасий". – "Бывай, бывай, Никодим. Трезвонка, пойдём, робить надо".

      Тарасий, с послушно побежавшим за ним кобельком, отправился, помахивая серпом, к своей полосе, где трудилась, не разгибая спины, его семья. "А что вроде бы как и невеселы, – обратился он к родным, подходя. – А ну, Фёклушка, заведи песню".

      Сноха, жена среднего сына, затянула красивым голосом:

      Жали мы жали,

      Жали пожинали.

      Жнеи молодые,

      Серпы золотые.

      Хор голосов подхватил:

      Ой и чье это поле

      Зажелтело стоя?

      Иваново поле

      Зажелтело стоя

      Жницы молодые,

      Серпы золотые!

      Песня полетела над полями и приятно затронула Никодима. "Хорошо поют, – похвалил про себя Никодим. – Побыстрее уж разделаться с этой чертовщиной, да облегчить душу. Пожалуй, тогда и сам запою".

      Улицы села оказались пусты, народ работал в поле. Целовальник увидел в одном дворе старуху, спросил у неё квасу, квасу не оказалось, или старуха пожалела. Спросил воды, напился и поехал через село мимо серых изб на другой его край, где находилось, он знал, поле старосты. Староста, хоть и поджидал целовальника, не смог полностью скрыть свою досаду от его приезда. В страду каждый час работы дорог. Староста, мужик лет пятидесяти, сухой, жилистый, с седой окладистой бородой, неторопливо подошёл к Никодиму.

      "Доброго дня, Иван, СКАЧАТЬ