У лета на краю. Людмила Волок

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ ди чего эти воспоминания возвращаются каждой бессонной ночью?

      Чтобы вновь испытать сладкое чувство мести или ради жгучей, ноющей боли утраты?

      Находка

      Паника возникла вскоре после начала большой стройки. Никто ничего не знал о планируемых переменах, просто на огромном пустыре, что за нашим поселком, в один день появились несколько бульдозеров, три строительных вагончика и прораб, который руководил бригадой рабочих.

      Все это произошло в первый понедельник сентября. Большинство из нас, жителей поселка, работают, и увидели изменения на пустыре в конце дня, когда возвращались домой со службы. Но уже днем мы знали: что-то происходит. Целый день мимо окон контор в центре нашего Озерного то и дело проезжали самосвалы. Теперь-то мы поняли, что это строители расчищали свалку от мусорных куч.

      В тот же вечер, собравшись возле пустыря любопытной, все увеличивающейся группой, все и узнали, что строить здесь будут загородный комплекс отдыха. Мы, конечно, не слишком обрадовались соседству. Нам ни с кем не хотелось делить красоту этих заповедных мест – большой дремучий лес и огромное озеро с прозрачной голубой водой на опушке леса. Но после бурного обсуждения пришлось признать, что комплекс отдыха все-таки лучше, чем пустырь с мусорными кучами.

      А через несколько дней поселок облетел новый слух. Вроде бы строители нашли на пустыре несколько человеческих костей.

      – А челюсти, челюсти нашлись? – взволнованно спрашивала я. Кости ведь могут быть чьими угодно, мне до них дела нет. Но вот по снимкам зубов можно опознать человека.

      Скоро нашли и челюсти, а на них – зубы. И открылось то, о чем и так уже догадывался весь поселок: останки принадлежат пропавшему меньше месяца назад человеку.

      Хотя я с самого начала знала, кто это.

      Правду открыла София Павловна на большой перемене, у нее муж – начальник местной полиции, он ей сразу позвонил, как только стали известны факты. Я тут же сказалась больной, собрала свои вещи и отправилась домой. Меня никто не держал – напротив, на лицах некоторых коллег даже мелькала тень сочувствия.

      Мне было все равно.

      Дома я села на неудобный жесткий стул у окна и принялась ждать.

      Я вспоминала.

      Я

      …В учительской было мало людей – теперь взяли моду прибегать на работу за минуту до звонка. Раньше все было не так: учителя приходили к восьми, готовились к урокам, настраивались на учебный процесс. А сейчас и те трое, которые пришли в положенное время, легкомысленно смеются. Они собрались все вместе вокруг стола математички Софии Павловны. Ага, та, наверное, снова показывает набившие всем оскомину фотографии своего сына.

      Я долго думала, какой стол выбрать – первый или второй в крайнем ряду. Поколебавшись, села за второй. Так я не буду слишком удалена от общества, но в то же время удастся соблюсти необходимую мне дистанцию.

      Они снова засмеялись. Да что она им там такое показывает? Наверное, снова хвастается, как ее сын преуспел в Америке. Он уехал туда пять лет назад по какой-то рабочей визе.

      Помню, как она произнесла это впервые:

      – Ванечка достиг такого успеха!

      Я тогда удивилась:

      – Какого успеха, София Павловна? Расскажите. Он изобрел лекарство от рака?

      Она удивилась и сразу приняла мои слова в штыки, как обычно:

      – Нет.

      – И чего же он достиг?

      – У него уже три собственные автомойки. И вместе со своим товарищем сейчас создает целую сеть!

      – А, вы ЭТО называете успехом… – разочарованно протянула я. Надеюсь, теперь она поймет, что нормальные люди успехом называют что-то значимое для общества.

      Я удивляюсь, почему это человек, который бросил родину и свою мать, вызывает уважение. Вот моя дочь за границу не уехала, хотя и была возможность. Понимает, что к чему.

      Но меня никто не поддержал. Они тогда просто принялись переглядываться между собой, словно я сказала что-то обидное, и начали разговор на другую тему. Вот совсем как сейчас.

      Люди редко ценят мою правоту. Правда им режет глаза. Даже когда я шучу, они воспринимают мои шутки как обиды, хотя в цивилизованном мире это называют остроумием.

      Всю жизнь я живу в этом небольшом поселке, где все знают друг друга, и подробности личной жизни часто становятся всеобщим достоянием. Это удручает. Даже в свои пятьдесят семь, имея собственный дом и уважаемую профессию, я прячусь за сараем, чтобы выкурить сигарету, и чтобы меня при этом не увидели соседи или случайные прохожие. Потом прячу бычок в банку из-под краски и плотно закрываю ее крышкой. Никто, никто не должен СКАЧАТЬ